прочему?
– Что вы? – отмахивается мужчина. – В этом нет никакой необходимости, – радует меня, заполняя форму какого-то документа. – Память к вам вернется как только вы сами того захотите.
Вот так просто?
И я бы посетовала на некомпетентность Андрея Родионовича, если бы не одно но… Это только на руку мне.
Смею предположить, он оказался под влиянием Дамира. Ну не могло мне так подфартить без постороннего вмешательства, а это лишний раз доказывает, что Дамир не так-то прост.
– Вот держите, – передает он бумажки, в которые я даже не смотрю. – На этом все, Екатерина Андреевна.
Складывается ощущение, что мужчина выпроваживает меня из своего кабинета.
– Я могу идти? – спрашиваю на всякий случай.
– Да, можете, – отвечает нервно и добавляет напоследок: – Очень надеюсь, моя помощь вам больше не потребуется.
Да он не просто желает меня выпроводить. Он считай открестился от меня, словно я бремя, свалившееся ему на голову как снег.
Что же Дамир ему такого сказал? Не запугал ли случайно?
– Тогда всего хорошего, – говорю я.
– И вам, – скупо отвечает.
Я выхожу из кабинета, прохожу вдоль коридора, где меня встречает Матвей.
– Ну что? Как все прошло? – подлетает ко мне.
– Да нормально все прошло, – отвечаю растерянно.
– Это что? Я могу посмотреть? – буквально вырывает у меня из рук документы, выписанные Андреем Родионовичем.
Пробегается по ним взглядом, а затем резко поднимается на меня голову.
– Подожди, и это все?
– Что тебя смущает опять? – одним глазком заглядываю в документы.
– А как же полное обследование? Как же томография, дополнительная диагностика, чтобы выявить причину нарушения памяти? Я же сказал Андрею, что случай сложный! Что можно вылечить одним походом к психотерапевту, я не пойму? – рычит Матвей от негодования. Злится чему-то до пара из ушей и зубовного скрежетания, пока читает рекомендации.
– Матвей, ты можешь говорить на полтона тише? Тебя же все слышат! – в неловкости озираюсь я по сторонам, замечая, что на нас косятся администраторы и посетители клиники.
Я беззвучно извиняюсь перед ними и вцепляюсь в руку Матвея, пытаясь увести его отсюда. А он с места не двигается. Еще и руку свою одергивает, отпихивает меня.
– Что-о-о? Еще и секс под запретом? На целый месяц!? Просто из-за того, что ты не помнишь две недели своей жизни? Это же смешно! А почему бы сразу на полгода не огранить? – бесится он уже, размахивая руками, а я смеюсь про себя, несмотря на всю абсурдность ситуации.
Все-таки стоит отдать должное Дамиру.
Уверена, это он надавил на Андрея Родионовича, чтобы тот указал в рекомендациях пункт, от которого Матвей по щелчку пальцев пришел в ярость.
Он же сейчас взорвется от злости!
– Господи, это же всего лишь месяц. Потерпишь. Зачем делать из этого целую трагедию? – вырываю из его рук листы и успокаивающе хлопаю муженька по плечу.
А