меня умирать посреди улицы, когда мы будем вдвоем. Как по мне, это вполне безобидный пункт, – главное не рассмеяться и не испугать. – Я буду точно так же заботиться и о тебе.
– Хм-м… Ладно, тогда принимается.
Я влепил “долгожданную” пометку и дождался, пока то же самое сделает и Агата. Все! Попалась, мышка!
– Но вы не сможете заявляться ко мне домой, когда вам вздумается, – объявила она, и я мысленно поаплодировал сам себе. Как знал!
– Только, если я не пришел к тебе за помощью, когда заболел или нахожусь при смерти, – договорил я, взглянув на неё исподлобья и тыкая в предыдущий пункт договора.
– Что?
– Что? – парировал невинно в ответ, приказывая себе “не смеяться”.
Агата задрала голову к потолку и обреченно застонала. Я мысленно готовился получить по лицу смятым дурацким договором, но она, по-видимому, была слишком терпеливой.
Почему женщины вообще любят так все усложнять?
– Продолжим? – я дождался, пока она снова уткнется курносым носиком в договор. – Вы обязуетесь не заводить никаких интрижек на стороне и не строить глазки чужим мужчинам, любовь моя.
– Согласна. Но и вы тоже.
– Договорились, – мы сделали пометки в наших “важных документах”, и тут я добавил – Я торжественно клянусь, что не буду строить глазки мужчинам, и уж тем более не буду заводить с ними интрижки.
– Вот же вы… – прошипела она сквозь зубы. – Я говорила о женщинах!
– Так, значит, вы все же признаете, что оболгали меня в статье? – вполне серьезно произнес я. – Извиниться не желаете?
– Простите, – буркнула она “душевно и искренне” и потрясла своим тоненьким пальчиком. – Давайте-давайте. Дописывайте про женщин.
– Нет. Этот пункт мы уже закрепили, и возражения больше не принимаются.
– Это в ваших же интересах! Если вы…
– Тш-ш, – я приложил палец к своим губам, жестом обрывая поток ее недовольства. – У вас есть ещё пункты?
– Нет, – буркнула она.
– Значит, мы закончили, – я поставил размашистую подпись на своем договоре и то же самое проделал и с документом Агаты. – Завтра вечером мы должны выбраться куда-нибудь вдвоем.
– Вы же сказали, что публичный выход только через четыре дня!
– Я передумал. Нам надо потренироваться. Поэтому можете выбрать любое развлечение на свое усмотрение: опера, театр, коньки, дом оргий…
С возмущенным «фу» она легонько врезала кулаком в мое плечо.
– Я тоже считаю, что театр – это фу, любовь моя. Хоть в чем-то у нас вкусы схожи, – я улыбнулся и отошёл в строну.
Она расписалась, деловито разгладила свой договор и аккуратно положила его в ящик стола.
Протянула мне мой экземпляр, который я небрежно сунул в карман, изрядно помяв.
– Надеюсь, с женщинами вы обращаетесь лучше, чем с важными документами, – обронила она с укором.
– Скоро узнаешь, – я подмигнул этой очаровательной зануде. – Поцелуем нашу сделку скрепить не желаешь?
– Не дождетесь, – фыркнула она и распахнула дверь, “галантно”