так тщательно продуманную Авдорханом операцию. Наверное, это для него главное. И потому я должен дойти. Страдая от голода и жажды, но дойти до своих.
2
Ну, совсем мне такое не нравится, вот честное слово младшего сержанта.
Что, в конце-то концов, происходит? Мне даже, признаюсь, слегка обидно в этой ситуации становится. Почему погони-то нет? Должна быть погоня. Обязательно должна быть погоня, но я никого не вижу, а глаза тереть не могу, чтобы рассечение на брови не потревожить.
Я даже сел на край тропы, проходящей в этом месте через вершину скалы, и ноги свесил. Я словно специально себя, беззаботного и свободного, выставлял на всеобщее обозрение.
Смотрите, вот он – я. Я жду тех, кто готов за мной погнаться. Или вам совсем слабо раненого догнать? Ноги не ходят?
Оказалось, что у них и глаза тоже не видят. Минут десять я просидел, надеясь, что внизу появится кто-то. И – без толку. Никто не появился, никто моей персоной не интересовался. И меня очень волновало – почему.
Не было такой видимой причины, чтобы меня не пытались обнаружить и поймать. Они же наверняка знают и понимают, что у меня даже карты нет, я не знаю, куда идти. Не знаю ни дороги, ни тропинки, ни названия населенного пункта. И потому они, местные, должны чувствовать свое превосходство и быть уверенными, что поймают. Они, местные, должны пойти по следу и постараться загнать меня в места, где пройти невозможно. Они, местные, здесь каждое ущелье знать должны, каждую тропу, каждый камень рядом с тропой.
А они не идут. Совсем, что ли, сдурели или ждут, что я спать прямо на тропе завалюсь и храпеть буду так, что эхо по всем ближайшим ущельям загуляет? Может быть, ждут, что я в дополнение сам себе ноги и руки свяжу?
Стоп. Не дуреть и не веселиться.
Обязательно веские причины должны быть. Должны быть причины их бездействия. Не может же так случиться, что они на меня просто махнули рукой, не уважая меня и не считаясь со мной. Тем более после того, как я одного из охранников убил, а второго мог убить, мог покалечить, а мог и невредимым, но напуганным до смерти отпустить~
Или он, живой и невредимый, но напуганный до смерти, меня отпустил~ Разница невелика и в том лишь состоит, что звучит по-разному с разных сторон, как обычно и случается. При этом каждая из сторон искренне верит в свою правоту.
Но в чем эта причина?
Пораскинув мозгами, я сумел предположить пока только одно: вокруг села существует некое замкнутое пространство с определенным количеством выходов, которые бандиты контролируют. И потому они не спешат, зная, что на один из пунктов их контроля я все равно выйду. И они правильно думают, что ни я, ни мои товарищи не могли видеть, куда нас везут. Мы, как мешки, валялись в тесном багажнике джипа «Гранд Чероки», придавливали друг друга и не имели возможности поднять голову, чтобы в окно выглянуть. Тем более не могли постоянно смотреть за стекло, чтобы запомнить дорогу. Запомнил я только одно, и запомнил хорошо: машина дважды останавливалась где-то, причем неподалеку от конечной точки назначения. Водитель и пассажиры