он такой? Весь нескладный получился. От матери взял лицо, только у нее оно нормальное, а у этого – все крупное, как на стероидах, и торчит в стороны. У деда взял ноги, но у самого кривее и короче будут. У отца позаимствовал чуб и макушку, но тот косматый весь, с хвостом ходит, у него их не видно.
– Перерастет! – резко обрезала ее громкоголосая бабушка и добавила: – Вот только в кого он мелкий такой?
– Тоже не знаю. И у вас, и у нас все нормального роста, – спокойно ответила мамина мама, с грустью глядя на меня, и добавляла: – Кто же полюбит такого, когда вырастет?
– Конечно, никто! – сразу же вставило свое слово вторая бабушка. – Так и останется при матери с отцом. Все время при них будет. Школу окончит, потом специальность в училище получит и работать пойдет. А что ему еще такому остается. В армию его, конечно, возьмут, но только солдатом. В военное училище такого не примут, слишком ростом мал, да и подслеповат немножко. А для солдата и так сойдет. В стройбате пригодится. Будет просто ходить на работу каждый день, да возле отца с матерью находиться. Какой женщине страшный коротышка нужен. Никакой! Лишь бы не спился!
Немного подождав и подумав, она добавила:
– Пройдет время, он еще и прыщами покроется!
Этот разговор прозвучал возле меня, когда мне было всего шесть или семь лет. В силу столь малого возраста я не придал ему должного значения. Да и принял так, будто бы бабушки говорили вовсе не обо мне, а о каком-то взрослом человеке. Теперь же, немного повзрослев, я в полную силу стал осознавать всю силу своих внешних недостатков, компенсировать которые я ничем не мог. А то, что пытался сделать, особо ни на что не влияло, а то и просто проваливалось при попытке произвести этим впечатление на других, как это было с подтягиванием на турнике при сдаче зачета по физкультуре.
Ко всему добавилось наступившее взросление, переходившее в ту стадию, когда девочки начинают смотреть на мальчиков, а мальчики обращают внимание на девочек. Как и следовало ожидать, моя внешность и тут сыграла со мной самую злую шутку. Создавалось впечатление, будто бы представительницы противоположного пола меня просто не замечали. Я был в их глазах не парнем, не девушкой, а кем-то неопознанным, неодушевленным, третьего пола. Чем-то вроде домашнего животного, бегавшего между нормальными людьми и ходившего вместе со всеми в школу. Если я оказывался рядом с теми парнями, что были презентабельными на вид, а значит, считались либо красивыми, либо симпатичными, либо обыкновенными, то обращение к ним девочек происходило так, будто бы меня просто не было рядом с ними. Меня откровенно не замечали. Причем не нарочно, а вполне на самом деле. Я был словно прозрачным, невидимым.
В одну из школьных поездок всем классом меня даже забыли при посадке в автобус и вспомнили обо мне лишь тогда, когда водитель увидел меня в зеркале заднего вида, бегущим вслед за уезжающим вдаль транспортом. При подсчете