не поддался эффекту неожиданности, способствующему пусть коротенькому, но смешку, Костя не смеялся. Впрочем, если оказаться перед аудиторией людей с лицами искажёнными гримасой идиотического веселья, в это легко поверить, в этой картине нет ничего забавного, а тем более эстетичного. Идеальное решение пришло само, Костя взял один из свободных стульев и, поставив его около Яны, сел, легонько обняв девушку одной рукой, и предложил ей своё плечо, на которое она покорно склонила голову. Так они и сидели, ничего не делая и ничего не говоря, ожидая пока Алфавит выйдет из ступора или пока толпе не надоест смеяться. Яна приходила в себя.
– Молчать! – наконец рыкнул Алфавит, то был его знаменитый рык, воистину львиный (вспомним мальчика-«кинолога» в одном из знаменитых сюжетов «Ералаша»), в нашем случае никто не обмочился, но все заткнулись разом, даже Яна вздрогнула.
Помолчали некоторое время, после чего Костя предложил:
– Кирилл Мефодьевич, по моей вине прервано обсуждение, извините и разрешите, я сам и продолжу.
– Конечно, и говори с места, – более привычным голосом разрешил Алфавит.
– Итак, рассмотрим действие системы «исключение подтверждает правило» на примере брака и измены, в контексте приведённого доказательства, – Костя говорил без напряжения, а голова Яны по-прежнему лежала на его плече. Однако никто не острил. – В частном или бытовом случае измена разрушает брак, как минимум его психологическую составляющую, то есть система не работает. В общем же смысле измена является базовым индикатором прочности действующего института брака, а также катализатором процесса внесения изменений в существующие нормы данного института. Примеры очевидны, кому из литературы, а кому из личных наблюдений и на них нет смысла останавливаться.
– Костя, я заметил, что в твоих рассуждениях всегда присутствует двойственность. Скажи, почему?
– Это свойственно окружающему миру…
Звонок известил об окончании пары. Первой пары сдвоенного семинара у Алфавита и второй пары – сегодня. Учёбы осталось на полтора часа. Народ потянулся из кабинета, в основном – покурить, и Костя побеспокоил девушку:
– Яна, ты не заснула?
– Нет, – она подняла голову и села прямо.
– Может, пройдёмся немного?
– Иди один, я посижу здесь. Ладно?
– Ладно, – Костя повернулся к Яне (до этого момента он смотрел перед собой) и, откинув ей волосы, обнаружил грустные серые глаза, следы слёз на щеках, слегка вспухшую верхнюю губу и другие, менее заметные, признаки опечаленного лица.
– Иди же скорее. Я сама справлюсь, – Яна боялась, что Костя останется, испытывая к ней жалость и не давая привести себя в порядок (хоть символически), она боялась, что снова разревётся и окончательно превратиться в никчёмную плаксивую барышню, и она гнала его, чтобы быть вместе.
Костя покинул кабинет, присоединившись к курильщикам,