усмехнулся, все равно услышав ответ по-своему.
– Я согласился на брак зная лишь Ваше имя и Ваших родителей. Всякий счел бы меня за глупца. В лучшем случае – за безумца. Может, оно и так. Но я хотел узнать, насколько благосклонна ко мне судьба. И теперь не знаю как трактовать ответ: моей невестой оказалась прекрасная, но глубоко несчастная девушка.
Немного помолчав, он добавил:
– Вы верите в судьбу?
Алефтерия дрогнула от укола мурашек. Никогда прежде она не чувствовала сочувствие в человеческой речи. Где видано, чтобы слова сквозили печалью и одновременно стелились по коже теплом как от солнечных лучей?
Сердце забилось снова, но уже не в тревожной панике. Теперь оно запорхало, как узревший свет мотылек. Красота Вивиана вмиг перестала казаться обжигающей. Стоило вглядеться получше, чтобы понять – он был обычным человеком. Не владельцем дорогого ресторана, не наследником крупного бизнеса. Он был другом, в котором она нуждалась всю свою жизнь.
– Да, верю. Верю в то, что в жизни каждого человека рано или поздно прольется свет. Еще мне очень нравятся книги Оскара Уайльда. Особенно его сказки. А чай я тоже, не могу пить без сахара.
На этот раз улыбка Вивиана не растянулась до ушей. Зато уголки его губ блеснули солнечными зайчиками.
– Можно задать вопрос мне? – робко спросила девушка.
– Конечно. Меня наоборот, задевает Ваше молчание.
– Этот рояль, – она указала в угол комнаты, где покоился инструмент. – Вы на нем играете?
Он смущенно рассмеялся.
– Мне жаль отвечать Вам «нет». Этот рояль – родительский подарок в мой двенадцатый день рождения. Я был наивен и полагал, что игра на фортепиано – мое призвание, но провальная попытка выучить «В лесу родилась елочка» сразу спустила меня с небес на землю.
– Я думаю, игра на инструменте – не призвание, а упорство вкупе с терпением. И провальной должна быть не одна, а тысяча попыток.
– Ваша правда. Но для себя я понял, что в качестве музыкального инструмента всегда предпочту свой голос. А почему Вы спрашиваете?
– Можно я сыграю?
Удивленно распахнув глаза, Вивиан дал согласие кивком. Алефтерия прошла вглубь комнаты и села за рояль. Открыв белую крышку, она положила пальцы на до и соль большой октавы.
Почему-то ей захотелось сыграть «Moon River» – то ли оттого, что заучена она до дыр, то ли из-за любимого фильма с обожаемой Одри Хепберн в главной роли. В считанные секунды застучали молоточки; то одна, то другая клавиша покорилась ее мягким рукам. Нежная музыка ручьями разлилась по комнате.
– Потрясающе!.. – только и вымолвил Вивиан по наступлению тишины. Алефтерия зарделась румянцем – трудно вспомнить, когда ее игру хвалили в последний раз. – Нет, правда! Это было так чисто и красиво, что сам Аполлон пришел бы в восторг. Я бы подпевал, но к сожалению, эту композицию я слышу впервые.
– Вы не смотрели «Завтрак у Тиффани»?
– Надо будет исправить это недоразумение.
Не