шлеме с цветною китайчатою опоною и развевающимся позади длинным султаном из павлиньих перьев, повесив на шею небольшой треугольный щит со своим гербом, где в четырех полях сияли два золотых чешских льва и два грозных бранденбургских орла. Ах, как его встречали! Как млели сердца у иных паненок, заглянувших в очи юному Люксембургу!
Это потом он ограбит Чехию и откроет, корысти ради, путь евреям в Венгрию, это позже к его ладоням пристанет кровь тещи, это впоследствии его станут ненавидеть стар и млад, будут пытаться отравить, и лекаря подвесят полуживого короля за ноги, спасая от проглоченного им яда. Это вторая его жена (после смерти Марии!) графиня Варвара Циллейская, обычная шлюха из семьи, славившейся на всю Европу необычайным распутством, будет изменять ему с каждым встречным и поперечным, так что королю не раз придется самому вытаскивать ее из постели с любовниками, – да он, впрочем, и сам будет изменять ей направо и налево. Это позже станет Сигизмунд творить зверства и казни, метаться, в жажде новых путешествий и новых ощущений, из страны в страну, ускользая от рук убийц, и запятнает наконец навечно память свою в потомках выдачей на казнь Яна Гуса. Это все будет позже!
А пока – ах как он был юн и пригож! Как хорош, когда, бледнея красивым лицом, отвечал «нет!» на настойчивые просьбы поляков сместить великопольского старосту Домарата! Вторая депутация обратилась к нему в Гнезно, третья в Куявах, в Бресте. «Нет и нет!» – отвечал он. Вдобавок ко всему будущий польский король отправился на дружескую встречу с великим магистром Ордена, Конрадом Цолнером, чем попросту плюнул в лицо своим будущим польским подданным. И – грянул взрыв! Шляхта отказалась присягать новому королю.
Великая Польша, обширная и болотистая западная часть страны, долгое время только и считалась Польшею, землею полян (позже польщан, и уже затем – поляков). Малая Польша с Краковом была отдельной землей, отдельными землями были Мазовия и Куявия. В Великой Польше было множество мелкой «убогой» шляхты, имевшей кожаный доспех да саблю и ходившей в лаптях, но зато была тут и родовая спайка, и по суду отвечали друг за друга, и выкуп за голову убогого или великого шляхтича был один и тот же, тридцать гривен, и гордости, шляхетского «гонору» великополянам было не занимать. В Малой Польше, напротив, верховодили главы крупных родов, или гербов, и Людовик со своей матерью, запретив убогим шляхтичам жить в нахлебниках у своего богатого родича, тем самым помог выдвинуться именно малополянам.
Ненависть к Гржималиту Домарату тлела давно. Гржималы были тевтонского рода. Гржималы всегда благоволили к иностранцам и желали Польше немецкого короля. Из них были епископы, каштеляны, в конце концов они сосредоточили в своих руках все высшее управление Великой Польшей. И конечно, политика Гржималов рождала оппозицию! И конечно, оппозиция имела своих вождей из древнего и славного великополянского рода Наленчей. Наленчи помогли сесть на престол