отдельные приговоры и решения народных судов. Другими словами, высшей судебной инстанцией стал несудебный орган.
В этом контексте вполне понятны жалобы практических работников на то, что суд, контролируемый администрацией, перестал быть «ответственным органом» и утратил свой былой авторитет101. «Каждый милиционер, пользуясь оружием, имел склонность держать себя по отношению к народному судье каким-то верховным начальством»102. В сложившихся реалиях доверие и уважение к суду со стороны населения также было подорвано.
Другая идея, положенная в основу новой судебной системы, состояла в ее максимальном упрощении посредством создания единого народного суда и упразднения апелляции. Начало единства выражалось в двух аспектах. Во-первых, Положение 1918 г. окончательно ушло от разделения судов на местные и общие. Во-вторых, народные суды, действовавшие на районном уровне, стали единственным звеном, рассматривавшим дела по первой инстанции. При этом новая судебная система состояла всего из двух звеньев, контролируемых Наркомюстом.
Второе звено – губернские советы народных судей – ведало исключительно вопросами обжалования судебных решений. Их пересмотр, в силу отказа от апелляции, осуществлялся в кассационном порядке. Это означало, что вникать в существо дела должны были только народные суды. Советы народных судей как правило проверяли лишь наличие существенных нарушений закона и, в случае их обнаружения, «передавали дело для вторичного рассмотрения».
Надо сказать, что единство нового суда не было безусловным. Ему противопоставлялась другая значимая идея, согласно которой система ординарных судов была непригодна для борьбы с преступлениями, подрывавшими советскую государственность. Именно этим обосновывалось создание органов политической юстиции103, действовавших под эгидой борьбы с контрреволюцией и укрепления диктатуры пролетариата. К их числу можно отнести как особые судебные органы (революционные трибуналы), так и чрезвычайные органы внесудебной репрессии (чрезвычайные комиссии).
Говоря об организации народного суда, нельзя не упомянуть и об отношении советской юриспруденции к вопросу его состава. С одной стороны, дореволюционный суд присяжных был решительно отвергнут как «политическая сделка между умирающим дворянством и восходившей к власти буржуазией»104. С другой стороны, подлинно народным новый суд мог стать лишь при условии непосредственного участия народа в отправлении правосудия.
Выход был найден во внедрении альтернативной модели: суда шеффенского типа, «с присущим ему равноправием постоянного судьи и судей-заседателей»105. Лишь такой состав, по мнению первого наркома юстиции РСФСР Д.И.Курского, мог судить творчески, не впадая в косность и избегая готовых формул106. Воплощением этой идеи стал институт народных заседателей, введенный декретами о суде и развитый последующим законодательством. Согласно ст.8 Положения 1918 г. основной состав народного