и я воскрес душой.
Я задумался и отстал.
Облачное небо ускорило вечер, и я, стараясь проникнуться атмосферой Михайловского, опомнился, когда остался один. Необходимо было вернуться в наш прагматичный XXI век, однако довольно трудно было осознавать, что меня ожидает не тройка, а белый автобус…
Темнело, и я направился к единственному светлому пятну в зарослях, однако вскоре опять оказался возле любимой скамейки поэта. Понял, что надо двигаться в противоположную сторону, и на ум вдруг пришли странные строки:
Ох, сердце рвется из груди:
Иду я верно или криво?
Однако, как только я отвернулся, со стороны скамейки услышал мягкий, чуть насмешливый голос:
Давайте, сударь, посидим,
Что проку в судоржных порывах?
Из-под зонтика вдруг распахнулись темные влажные глаза.
Он смахнул проворную дождевую каплю с бакенбарда и подвинулся, оставив мне теплое сухое пространство.
И я подсел…
Случай на раскопках
Я хорошо знал, что стенку раскопа надо делать «под зеркало», как любила выражаться профессорша Софа. Она на этот счет была очень дотошной! Но сейчас не успевал, ведь Володя Роткин уже почти дошел до центра городища. Был в нетерпении. Даже не верилось, что вскоре увижу славный исторический городок, ведь уже разучился ходить по тротуару…
…Поскольку археологические раскопки велись за несколько десятков километров от родных мест одного из наших однокурсников, то мы решили погостить у него пару дней. Руководитель экспедиции – профессорша Софа – согласилась нас отпустить при условии, что трехдневную норму нам удастся выполнить к пятнице. Надобно было сделать контрольный раскоп. Особые требования предъявлялись как раз к нему: стенки должны были отражать эпоху – быть зеркальными. Однако давала о себе знать спина. Чудесные места, где нам пришлось в прошлом году вести раскопки, сразу же выработали привычку: с утра, после пробежки, прыгать в дымящуюся утренним туманом реку. Нам, здоровым, двадцатилетним, подобных испытаний было мало, поэтому начали выделывать разные сальто. Вот один раз не рассчитал и ударился спиной о корягу – забило дыхание и потемнело в глазах. Сначала слышал голоса чьи-то; казалось, прохладные струи переворачивали меня, а потом коряга в виде ледяного паука постепенно заслонила собой все…
Это было в прошлом году. Отдохнул я тогда на кухне несколько дней и опять – в раскоп, в погоню за скифом. Даже Софе не сказали. Вроде все прошло, особой боли потом не чувствовал. Только однажды, когда на дискотеке в ближайшей деревне, где мы, подчеркивая свой столичный статус, стремились произвести впечатление на местных девушек и несколько увлеклись, вдруг спина напомнила о себе…
Неожиданно что-то скрипнуло под лопатой. Археологическая выучка заставила перейти на щеточку, кисточку… Свистнул художнику, чтобы зафиксировал раскоп. Возле палатки сонно колупался