и солдатские сапоги, от чего приходила ясная осознанность: мы уже не мальчишки, мы – солдаты Советской Армии.
Светлое, уютное помещение с отполированными специальной мастикой до блеска полами и с чистыми, окрашенными в белый цвет стенами, рядами стоящие солдатские койки с заправленными под стрелочку постелями, матово белые отполированные тумбочки и льющиеся из казарменного репродуктора наши советские песни – вот в таком виде мне запомнилась наша, ставшая уже родным домом за прошедшие полгода казарма.
Я сегодня дежурный по роте, а это значит, что за всё, что происходит в роте, ответственным являюсь я, включая ответственность за сохранность имущества роты, сохранность оружейной комнаты, чистоту и порядок в казарме и на прилегающей территории, встречу и сопровождение по казарме вышестоящих офицеров нашей воинской части и многое другое согласно Уставу внутренней службы ВС СССР.
В казарме было тихо, наша вторая рота только что под командованием старшины роты чётким строевым шагом отправилась на обед. Только дневальный, как и положено, стоял, почти в положении «смирно», у тумбочки дежурного, который располагался в коридоре перед входом в казарменные помещения. Я быстро прошёлся по всем комнатам, проверяя, в порядке ли всё, и, довольный увиденным, убедившийся, что всё в норме, вышел на уличную площадку роты. Окинув взглядом прилегающую к казарме нашу территорию, территорию второй роты, и не увидев ничего подозрительного, присел на скамеечку передохнуть. Я поймал себя на мысли, что всё это мне нравится: нравится расположение нашей части, где наши ротные казармы утопали в деревьях, как в саду, нравится наша спортивная площадка с разными спортивными снарядами, наше современное ухоженное футбольное поле, раскинувшееся прямо за нашей казармой, нравится уважительное отношение ко мне моих сослуживцев, которое, видимо, я уже заслужил, нравится просто служить в Советской Армии со своими строгими уставными правилами, с бесхитростной прямотой, с частыми регулярными учениями с выездами военной техникой на стрельбища. И тут вдруг понял, что, сидя на скамейке у ротной казармы, я широко улыбаюсь своим мыслям, скачущим галопом в эти немногие минуты тишины.
К вечеру того же дня, когда мы приехали в город Куйбышев, наконец-то дождались литерного военного эшелона, куда нас всех погрузили как довесок к уже едущим сотням и сотням призывников, и к утру следующего дня мы уже были в маленьком городке в Оренбургской области. Расположенная на сравнительно большой территории воинская часть, видимо, занималась только тем, что размещала в казармах призывников на короткое время для проживания, чтобы они могли хорошо помыться в бане, постричься – почти наголо, пройти последний медосмотр, получить военную форму и ждать своей отправки по предписанию. Как только мы, побросав всю свою гражданскую одежду, переоделись в военную форму, случился неожиданный конфуз: вся наша призывная публика, разодетая в пух и прах, с длинными волосами