спокойно.
– Во-первых, не избил, а один раз ударил. А во-вторых, эта шлюха тебе не сказала, почему я это сделал? – А. поднял на меня взгляд, полный злости.
– Нет, – ответил я, готовясь услышать нелицеприятные подробности.
– Да потому что она с армянами трахается! Понимаешь?! Я, когда прочитал её переписку, я… Пусть скажет спасибо, что не убил! Он ей мебель пилит, а она ему тело свое взамен предлагает. Видимо, так расплачивается – натурой! Ты как себе это представляешь? Я что, должен был медаль ей за это повесить? И я их не выгонял, она сама уехала, и не ночью, а днём. Собрала вещи и сказала, что ей удобнее жить в Москве.
– Она сказала, что ты лёг на диван и перестал чем-либо интересоваться, – я пытался сохранять нейтралитет, хотя внутри всё переворачивалось. Каждый из них был прав, но кому теперь нужна эта правда?
– Вот ведь мразь! Это именно она сделала всё так, что я остался без цеха. Когда эта тварь начала совать свой шлюший нос в цех – я ей верил, думал, что мои ребята косячат. Но потом ещё что-то не так, и ещё, и опять не так. И я просто не заметил, как она взяла под контроль весь процесс. Она говорила, что ей так удобнее, чтобы не быть испорченным телефоном, что она знает, чего хочет клиент, ведь она же с ними заключала договоры. Я ей верил, понимаешь?! Верил и не мешал. А в один прекрасный день мне позвонили из цеха. Я приезжаю, а они говорят: спасибо – до свидания! С твоей курицей мы не нанимались работать, и ушли. Я остался в арендном помещении с кредитными станками. Нормально? Попытался найти новых рабочих, но хрена там видали. За аренду плати, за кредит плати. В итоге всё продал, ладно хоть в ноль. А эта мразь с тех пор видать и чпокается с этим…
– Скажи, что за обременения на квартире, и как быстро ты сможешь снять? – я перебил его, пытаясь сохранить спокойствие.
А. взял распечатку из Росреестра и начал изучать.
– Ну, это штрафы, погашу в течение недели. А вот это кредиты, тут сложнее.
– Если мы не сможем снять обременения, то квартира уйдёт с молотка. Сейчас вы можете выручить два миллиона, потом, возможно, ничего не получите.
А. задумался.
– Ты поможешь мне поделить с ней имущество?
– Помогу.
– Правильно понимаю, что свою долю с Балашихи мне не получить?
– Правильно.
– Тогда я хочу дачу и деньги с ипотечной квартиры. Но сначала это животное пусть снимет запрет на мою машину. Я не могу её продать, потому что её членистоногий друг наложил запрет в ГИБДД.
– Она снимет запрет, я тебе обещаю.
– Как ты думаешь, может выгореть с продажи больше двух миллионов?
– Могло выгореть четыре, если бы ты тогда мне всё рассказал. Теперь два ляма – это большая удача.
А. смотрел в свою пустую кружку и молчал. А я боялся думать, после всего того, что от него услышал.
***
Цена стояла ниже рынка. По рекламе звонили хорошо, но после моих пояснений никто даже не хотел ехать смотреть. Желающих ввязываться в мою запутанную и сложную схему не было. Я понимал, что даже если