Карлини, подходя ближе к двери. – Я первым пойду. Если махну рукой, беги что есть силы на наше место, туда, где ты спрятал удочку. Понял меня?
Мальчик кивнул.
Карлини осторожно приподнял дверь и с громким скрипом отворил ее. В камине горел огонь. На столе стояла большая кастрюля, наполненная дивно пахнущим рагу. Карлини сделал шаг внутрь и в этот момент столкнулся с мамой. Она вышла из соседнего коридора и сама явно испугалась не меньше.
– О Дор, мама! – воскликнул Карлини, хватаясь за сердце. – Каури, заходи.
Мальчик облегченно вздохнул и, проворно взобравшись по ступенькам, вошел в дом.
– Ты сегодня рано? – спросил Карлини у матери, которая уже во всю изучала его исцарапанное лицо.
– Юноша, это что такое? – ахнула мама, увидев огромный фингал под глазом у Каури. – Мальчики, вы как будто с побоища вернулись.
– Каури подрался с задирой, – ответил за него Карлини, закрывая дверь на замок.
Мать глубоко вздохнула, смерив младшего сына проницательным взглядом алых глаз. Каури сделал обиженный вид, демонстрируя Карлини, что все еще злится на него, и помчался к себе переодеваться.
Старший сын принялся помогать матери накрывать на стол.
– Так, что случилось? Сегодня у нас такой ужин, и ты сегодня вечером дома. Что произошло? – он принялся раскладывать ложки.
– Сегодня мы отдали большую партию шинелей, и хозяйка на радостях раньше выдала выручку, – произнесла мама, разливая рагу по тарелкам.
Она лгала. Карлини сразу это понял, ведь когда мама говорила неправду, она всегда щурилась, будто плохо видела. Он не подал виду, чтобы не портить этот вечер. Карлини вдохнул пряный аромат всеми легкими. Он хотел запомнить этот запах на подольше. Мама всегда потрясающе готовила. Она знала, какие специи положить, сколько готовить по времени, чтобы структура блюда была приятной языку. Ее блюда, хоть и простые, были для юноши самыми желанными.
– Ты лучше расскажи мне, что с тобой случилось? – спросила она, откидывая назад серебристую косу, которая мешалась ей на плече.
Когда рагу было разложено по тарелкам, она вытерла руки о фартук и налила в маленький котелок воды.
Карлини отметил для себя, что несмотря на усталость, мама было энергичной женщиной. В свете камина ее лицо не казалось таким бледным, а глаза стали задорно мерцать алым светом, словно мама только что побывала в святилище. Карлини даже показалось, что в ее поведении есть что-то нервное, словно она была в ожидании или предвкушении чего-то. На это указывало то, что мама все время закусывала нижнюю губу и как-то странно потирала руки.
– Ну так, – спросила она, бросая в котелок несколько корней плачущей травы. – Ты снова был с той девушкой, Ньяр, кажется?
– Мама! – возмутился Карлини, когда она принялась обрабатывать царапины на его лице.
– Я, конечно, понимаю все, нрав у нашего народа такой, мы любим кусать друг друга, и в порыве страсти, ну, всякое бывает… Но не за лицо же! Зачем она поцарапала твою щеку? – спросила она обеспокоенно. –