всем советам модной соседки, оставив каштановые пряди в привычном виде. По ее мнению, каре ей шло больше, чем предложенный Инной строгий пучок.
Ховричев Валентин Никандрович. «Какое странное отчество, экзотическое», ‒ подумала Таня, когда ей представились по телефону. Увидев мужчину вблизи, она поняла, что ошиблась. Ничего экзотического: на вид слегка за пятьдесят, четыре глубокие морщины, свидетельство частого недовольства, исчертили лоб. Седые волосы уложены в стильную прическу-полубокс, элегантные очки в тонкой оправе на широком носу, ухоженные бородка и усы, будто мужчина только вышел из барбершопа, и дорогой костюм – все это просто кричало, что у Валентина Никандровича много денег. Таня поежилась, когда синие глаза за линзами нашли ее среди посетителей «Coffee Bean»: уж слишком пронзительно и сурово они смотрели.
Валентин Никандрович предложил встретиться на нейтральной территории. По его словам, так должно быть удобно им обоим. Инна предложила уютное кафе, известное многим в Самаре, и Таня согласилась. Она не раз брала там капучино и булочки на завтрак и думала, что в знакомом месте будет чувствовать себя увереннее. Ошиблась.
‒ Веснова Татьяна Максимовна? ‒ уточнил мужчина, подойдя к занятому Таней столику.
‒ Добрый день. Да, это я, ‒ подтвердила Таня. Сама она узнала его сразу. Увидев имя в объявлении, она вчера забила его в Интернете и узнала про будущего работодателя многое. Правда, про его семью она не нашла ничего, кроме короткого некролога жене, сделанного четырнадцать лет назад. Внешность она запомнила по фотографии.
‒ Я ознакомился с вашим резюме, ‒ начал Валентин Никандрович сразу с сути, не обременяя себя непринужденными беседами о погоде. Только руку для приветствия протянул. Таня пожала ее не вставая.
Голос звучал холодно, заставил поежиться. Таня проигнорировала мимолетное ощущение дискомфорта, пришедшее вместе с Валентином Никандровичем, и натянула на лицо улыбку. От этой работы слишком много зависело, она не могла позволить себе упустить ее лишь потому, что покажется работодателю недружелюбной.
‒ Значит, вы обучались сестринскому делу? ‒ Валентин Никандрович поправил очки и этим напомнил Тане строгого преподавателя по фармакологии.
Таня кивнула, еще больше натягивая улыбку на лицо. Потом одернула себя, испугавшись, что так ее ложь легко раскусят. Пальцы сами потянулись к юбке, скомкали ткань. Таня снова смущенно улыбнулась.
Все это было очень неловко. Таня чувствовала, как трут недавно купленные туфли, а косточки от любимого лифчика предательски впиваются в кожу. Кажется, она уже готова была проклясть и солнце, слишком ярко светившее сквозь оконное стекло прямо на нее, и слишком громко болтающую за соседним столиком парочку, и официанта, слишком долго несущего заказ, и себя за излишнюю нервозность, способную выдать Таню с головой. И она бы прокляла, встала бы и направилась к выходу, если бы не деньги, которые так нужны.
От нервного срыва Таню спас официант с заказанными напитками. Таня как можно скорее скрыла дергающийся