была его…
Ну вот, кажется, всё? На часах половина шестого вечера; в карманах пачки купюр (набег на ближайший банкомат), по большей части, российских, мелкого достоинства. Смартфон пискнул – «такси… жёлтый «Фольксваген»… номер… прибудет через пять минут…» До Площади Трёх Вокзалов около часа езды, если не застрянем в пробках, поезд Москва-Петрозаводск» отбывает через два с половиной часа – успеем затариться в привокзальных ларьках пивом и чебуреками. Более подходящая для дальней дороги провизия – варёная, с маслом и укропом картошечка и жареная курица – ждут нас на маленьких станциях где-то за Тверью.
Пётр в последний момент кинулся в комнату, сорвал со стены пластмассовый чёрный футляр с подзорной трубой – мой подарок на его тридцатилетие, незадолго до роковой поездки на Белое Море – вернулся, перетащил чемодан через порог и на два оборота запер дверь, зажимая трубу под мышкой. Смартфон в кармане пискнул СМС-кой – экипаж подан, поторопитесь, господа отъезжающие! Пётр поправил затоптанный коврик у порога, подёргал дверную ручку, и повернулся к родному гнезду спиной.
…Ну что, двинули?..
II
Онежская волна валяет «Клевер» с борта на борт. Работяга- буксир поскрипывает шпангоутами, потрескивает продольными балками набора, но продолжает исправно стучать стареньким дизелем. На дворе конец сентября, погода вот-вот испортится – небо затягивают низкие свинцовые тучи, насыщенные дождевой влагой, короткие злые шквалы бродят по озеру. Рулевой не сводит взгляда с наветренных румбов, высматривая приближающиеся полосы ряби, чтобы в нужный момент повернуть судно к ней носом. По палубе метлой проходится дождевой заряд, брызги летят из-под форштевня – и всё, шквалик позади, а впереди проглядывает между серыми грудами облаков бледное северное небо…
Поезд пришёл в Петрозаводск рано утром, и уже через полчаса друзья были в порту, задержавшись на несколько минут у местного супермаркета. Там Казаков оставил почти все деньги, не снятые с карточки – они тебе ещё долго не понадобятся, уверял Сергей. Кроме тощей пачки наличных, внутренний карман куртки оттопыривал тщательно запечатанный от сырости пакет с документами – паспорт, диплом, трудовая и всё прочее, что никак нельзя было оставить в запертой квартире. Корочки эти, необходимые в той жизни, из которой Казаков сейчас бежал, сломя голову, будут, по- видимому, совершенно бесполезны там, куда он направляется.
Хотя нет, не совсем. Надо ещё устраиваться на работу в этот самый природно-исторический (или историкоэтнографический, кто их разберёт?) парк, носящий многозначительное название Бесов Нос. Узнав, что ему предстоит поступить туда, и не кем-нибудь, а маячным мастером, Казаков удивился – разве для этого он оставил не слишком благополучную, но всё же устроенную московскую жизнь, чтобы киснуть в этой забытой богом дыре? Но – выбросил из головы эти мысли, стоило «Клеверу» оторваться от петрозаводской пристани и выйти на большую воду. Ветер, сырой, стылый, пахнущий рыбой, наполнял