посмотрел сквозь клубы дыма на юношу. – Страх – это не то слово. Я цепенел от ужаса. Да и Андреа тоже. Мы повидали всякого, поэтому не могли не бояться.
– Андреа? – засмеялся Стивенс, но тут же вскрикнул от боли в ноге. Мэллори решил было, что тот потерял сознание, но юноша продолжил хриплым голосом: – Андреа! Не может быть.
– Андреа действительно испытывал страх, – ласково проговорил рослый грек. – Андреа и сейчас испытывает страх. Андреа всегда испытывает чувство страха. Потому-то я и цел. – Он посмотрел на свои большие руки. – Потому-то столько людей погибло. Они не испытывали чувства страха. Не боялись того, чего следует постоянно бояться, забывали, что следует остерегаться, быть начеку. Андреа же боялся всего и ничего не упускал из виду. Вот и вся разгадка.
Посмотрев на юношу, грек улыбнулся.
– На свете не бывает ни храбрецов, ни трусов, сынок. Храбрецы все. Для того чтобы родиться, прожить жизнь и умереть, нужно быть храбрецом. Мы все храбрецы, и все мы боимся. Человек, который слывет смельчаком, тоже храбр и испытывает страх, как и любой из нас. Только он храбр на пять минут больше. Иногда на десять или двадцать или столько, сколько требуется больному, истекающему кровью, испуганному мальчишке, чтобы совершить восхождение на скалу.
Стивенс молчал, потупив взор. Никогда еще он не был так счастлив, не испытывал такого внутреннего удовлетворения. Он давно понял, что таких людей, как Андреа и Мэллори, не проведешь, однако он не знал, что друзья не придадут никакого значения тому, что он боится. Стивенс хотел что-то ответить, но не находил слов. Ко всему прочему, он смертельно устал. В глубине души он верил, что Андреа говорит правду, но не всю правду. Юноша был слишком измучен, чтобы разобраться, в чем же дело.
Миллер громко прокашлялся.
– Хватит трепаться, лейтенант, – произнес он решительно. – Ложись, тебе надо поспать.
Стивенс изумленно посмотрел на американца, потом перевел взгляд на Мэллори.
– Делай, что велено, – улыбнулся тот. – Слушай своего хирурга и врача-консультанта. Это он наложил тебе на ногу шину.
– Неужели? Я и не знал. Спасибо, Дасти. Пришлось вам… нелегко со мной?
– Для такого спеца, как я? – небрежно взмахнул рукой Миллер. – Обычный перелом, – соврал он с легким сердцем. – Любой бы справился… Помоги-ка ему лечь, Андреа. – Кивнув капитану, янки произнес: – На минуту, шеф.
Выйдя из пещеры, оба отвернулись от ледяного ветра.
– Нужен огонь и сухая одежда для парня, – озабоченно проговорил Миллер. – Пульс у него около ста сорока, температура под сорок. Началась лихорадка. Он слабеет с каждой минутой.
– Знаю, – ответил Мэллори с тревогой в голосе. – Но где найдешь топливо на этой треклятой горе? Зайдем в пещеру, соберем сухую одежду, какая найдется.
Приподняв полог, капитан вошел. Стивенс не спал. Браун и Андреа лежали по бокам. Миллер присел