веток, шелестом гигантских ажурных листьев. С наступлением ночи одни голоса и звуки смолкали, зато начинали звучать другие – ещё более загадочные и пугающие. Пели свои нескончаемые серенады цикады, переговаривались древесные лягушки и ночные птицы, истошно покрикивали обезьяны. Везде и всюду угрожала опасность попасть в западню или стать чьим-то обедом.
Посмеявшись над любопытным Хрумом, мартышки так и не сказали ему, как идти к реке. То ли н е захотели сказать, то ли сами не знали. Тогда он спросил об этом у Тукана – крупной пёстрой птицы, которая с завидным усердием пыталась раздолбать своим несуразно большим ярко-оранжевым клювом кокосовый орех. Ответа не последовало, и Хрум настойчиво повторил свой вопрос ещё раз, а потом ещё.
Птица недовольно зыркнула на странного зверька и громко возмутилась:
– Разве ты не видишь, что я занята! Я не могу одновременно долбить орех, удерживать равновесие на ветке и показывать тебе дорогу.
– Извините, но я думал, что все обитатели наших джунглей должны помогать друг другу.
– Что?! – воскликнула птица, едва не свалившись с ветки. – Помогать!! Друг другу!!! Ой, насмешил! А почему я должна кому-то помогать? С какой стати? В джунглях все живут по закону джунглей.
– А что это за закон? – полюбопытствовал Хрумик.
– Ты что, с луны свалился? Живёшь здесь и не знаешь наших законов? То-то я смотрю, ты какой-то странный: мех, как у зверя, хвост, как у птицы… Настоящее чудо в перьях.
Тукан отвернулся от Хрума и вновь принялся долбить неподдающийся кокосовый орех.
– Извините, – робко проговорил зверёк, – но вы так и не сказали, о чём гласит закон джунглей?
– Ты посмотри, какой настырный этот птицезверь! Даже настырней меня, – буркнула птица Тукан и, захлопав крыльями, прокричала: – Главный закон джунглей гласит: зверь зверю – лютый зверь!
– То есть каждый из нас должен ненавидеть любого другого?
– А как же иначе? Нашёл еду – хватай и глотай, чтобы у тебя её никто не отобрал. Бей слабых, бойся сильных. Не имей друзей. Все они прохвосты, дармоеды и завистники.
– Получается, я и вас должен ненавидеть, – стал рассуждать Хрум. – Но за что? Вы такая красивая, умная и добрая птица.
– Ты прав, я красива, особенно в профиль, – птица Тукан горделиво задрала свой огромный крючковатый ярко-оранжевый клюв вверх. – И очень умна, беспредельно умна… Но никакая я не добрая. Я злая, злая, как целая стая голодных туканов, потому что этот проклятый орех не хочет открываться…
– И всё же, подскажите, пожалуйста, в каком направлении мне нужно двигаться, чтобы выйти к Большой Мутной реке?
– Сейчас как клюну тебя по кумполу, – пригрозила птица Тукан, – вмиг забудешь и про Большую реку, и про то, как тебя зовут.
Странный зверёк хотел сообщить Тукану, что зовут его Хрум-Хрумиком, но не успел. В то самое мгновение, когда он приоткрыл рот, птица с такой яростью клюнула зажатый в лапах орех, будто именно он, а не назойливый Хрумик, задавал