она представляется мне еще более бессмысленной. Я не знаю, что находится внутри этого конверта, но если там нет чего-то вполне определенного, я намереваюсь немедленно сесть на первый корабль, идущий вниз по реке, и успеть на «Боливию», которая сейчас стоит в Паре. В конце концов, у меня есть немало более ответственной работы, имеющей значение для всей мировой науки, чем разоблачение измышлений какого-то безумца. А теперь, Рокстон, время уже точно настало.
– Вы правы, – сказал лорд Джон. – Можно давать свисток. – Он взял конверт, разрезал его перочинным ножом и вынул оттуда сложенный лист бумаги. Лорд Джон аккуратно развернул его и расправил на столе. Бумага была абсолютно чистой. Он перевернул лист, но и на другой стороне ничего не было. Мы переглянулись, и в комнате повисла неловкая пауза, которая была нарушена взрывом саркастического смеха профессора Саммерли.
– Ну вот, все и разрешилось! – воскликнул он. – А чего еще вы ждали? Челленджер сам сознался в своем жульничестве. Нам остается только вернуться домой и рассказать всем, что он – жалкий обманщик.
– Невидимые чернила? – предположил я.
– Не думаю, – сказал лорд Рокстон, разглядывая лист на свет. – Нет, мой юный друг, не стоит себя обманывать. Я могу поручиться, что на этой бумаге никогда ничего не было написано.
– Можно мне войти? – раздался с веранды чей-то звучный голос.
Свет в проеме двери заслонила тень коренастой фигуры. Этот голос! Эти чудовищно широкие плечи! С возгласами удивления мы вскочили на ноги. Перед нами появился Челленджер – в круглой мальчишеской соломенной шляпе с яркой лентой, с грациозно разведенными при ходьбе носками брезентовых туфель, с руками, спрятанными в карманах куртки. Он откинул голову назад и стоял в золотистых лучах, выставив вперед свою замечательную ассирийскую бороду и надменно посматривая на собравшихся горящими из-под полуопущенных век глазами.
– Боюсь, – сказал он, вынимая из кармана часы, – что я на несколько минут опоздал. Должен признаться, что, вручая вам этот конверт, я не рассчитывал, что вы успеете его открыть, поскольку собирался появиться здесь до назначенного часа. Причину моей крайне неуместной задержки можно частично объяснить непрофессионализмом лоцмана и частично – коварной отмелью. Боюсь, что это дало моему коллеге профессору Саммерли повод для оскорблений в мой адрес.
– Должен заметить, сэр, – сказал лорд Джон с некоторой резкостью в голосе, – что ваше появление здесь существенно разрядило возникшее напряжение, потому что наша миссия уже показалась нам преждевременно завершенной. Я и сейчас, – хоть убейте, – не могу взять в толк, зачем вам нужно было обставлять все это в столь экстравагантной манере.
Вместо ответа профессор Челленджер вошел в комнату, пожал руку мне и лорду Джону, с чопорным высокомерием поклонился профессору Саммерли и уселся в глубокое плетеное кресло, которое под его весом покачнулось и заскрипело.
– Для вашего путешествия все готово? – спросил