это испытание. Нет нужды говорить, что Ангоссо и Казимир, пользуясь особенным иммунитетом своей расы, явно не замечали жары; они продолжали делать дело в этой парильне, словно две саламандры в человеческом облике. Робену же пришлось бросить весло, несмотря на всю его силу. К счастью, внезапный проливной дождь немного освежил воздух, и дышать стало гораздо легче, ко всеобщему удовольствию.
Речушка по-прежнему текла с востока на запад. Характер местности менялся, как и тип растительности. Плоские, пологие берега, поросшие водными растениями, сменялись глинистыми почвами, железистыми песчаниками, гравиями, кое-где рассеченными скалами. Здесь воды ручья окрасились в ярко-красный цвет, благодаря присутствию в почве оксида железа. Из расщелин скал поднимались прямые, жесткие и длинные четырехугольные стебли кактусовидного молочая, ощетинившиеся шипами, и огромные веера агав с зеленовато-желтыми цветами, растущих из охапки широких, толстых, мясистых листьев длиной более двух метров, заостренных на концах, как копья. Рядом причудливо возвышались овальные плоские сегменты кактусов нопаль, в просторечии ракеток, покрытых сочными плодами, известными как берберский инжир или кактусовая груша. Несколько гигантских игуан с изумрудно-зелеными боками, разинув пасти, застыли в неподвижности на скалах, хмуро глядя на экипаж плывущей мимо пироги.
Ангоссо перестал грести, схватил лук, раздался резкий свист, и одна из этих безобидных ящериц повалилась набок, пронзенная тройным наконечником длинной стрелы из стебля особого тростника, который по-креольски так и называют – тростник-стрела.
Меткий выстрел ловкого охотника окончательно развеял болотную хмурь. Все вдруг оживились. Дети захлопали в ладоши, а Николя крикнул «браво!».
– Вот это я называю выстрелом! Лихо! И до чего же мерзкая зверюга!
– С виду да, но зато очень вкусная.
– Папа, – спросил Анри, – а разве крокодилов можно есть?
– Это не крокодил, сынок, это игуана – безобидная большая ящерица с очень вкусным мясом. Сегодня вечером мы устроим настоящий пир, так, Ангоссо?
– Да, муше, – ответил лесной негр, ловко выпрыгнув на скалу. – Эта зверь на угли очень вкусная.
– А что ты скажешь, если мы сделаем здесь привал?
– О, муше, ходи чуток сюда, – сказал тот, не ответив на вопрос.
Робен в свою очередь поднялся на скалу и посмотрел по сторонам. Речка здесь делала резкий поворот почти под прямым углом, и ее верховья терялись где-то на юге. С этой точки, возвышавшейся на несколько метров над поверхностью воды, беглец заметил за небольшим заливчиком, образованным изгибом течения, голубоватый холм на приличном расстоянии от них. Он прислушался, и ему показалось, что он различает отдаленный шум водопада.
– О, это было бы слишком хорошо! Я видел гору – ее вершина недоступна болотным испарениям, ее овевает свежий ветер, а у подножия бежит поток.