любую страницу из Фомы Аквинского. Выдержит ли моя голова… или расколется? Я понимаю только половину… Только половину.
Он уткнулся лицом в ладони и неподвижно замер, будто мысль (а может, молитва) сейчас была для него настоящей пыткой. Остальные трое ошеломленно смотрели на новую загадку, которую принесли им последние двенадцать сумасшедших часов.
Когда руки отца Брауна опустились, показавшееся лицо было свежим и серьезным. Он набрал полную грудь воздуха, выдохнул и сказал:
– Давайте покончим с этим как можно скорее. Поговорим – это самый быстрый способ донести до вас истину. – Он повернулся к доктору. – Доктор Симон, – сказал он, – у вас светлая голова, и сегодня утром я слышал, как вы перечисляли пять самых сложных вопросов, которые имеют отношение к этому делу. Если вы зададите их снова, я на них отвечу.
Доктор в сомнении и удивлении так поднял брови, что пенсне свалилось с его носа, но ответил сразу.
– Ну, первый вопрос – это, э-э-э… Зачем понадобилось совершать убийство таким неудобным орудием, как сабля, если убить человека можно каким-нибудь простым шилом?
– Шилом обезглавить человека невозможно, – хладнокровно ответил Браун, – а в данном случае это было необходимым условием.
– А почему? – поинтересовался О’Брайен, но на этот вопрос отец Браун отвечать не стал, а только сказал:
– Следующий вопрос.
– Почему этот человек не закричал и не позвал на помощь? – спросил доктор. – Человек с саблей в саду – явление все-таки не самое привычное.
– Ветки, – хмуро произнес священник и повернулся к окну, выходившему на место преступления. – Никто не понял значения веток. Как они оказались на этом газоне (взгляните), так далеко от деревьев? Их не отломали, а отрубили. Убийца занял жертву какими-то трюками с саблей, скажем, стал показывать, как он может перерубить подкинутую в воздух веточку или что-нибудь в этом роде. Потом, когда его враг нагнулся, чтобы проверить результат, молча нанес удар саблей, и голова была отрублена.
– М-да, – протянул доктор, – звучит правдоподобно. Но посмотрим, справитесь ли вы с двумя моими следующими вопросами.
Священник в ожидании серьезно смотрел в окно.
– Каким образом, если весь сад был закупорен, как воздухонепроницаемый сосуд, – продолжил доктор, – каким образом туда попал посторонний человек?
Не поворачивая головы, маленький священник ответил:
– Никакого постороннего человека в саду не было.
Комната погрузилась в молчание, но неожиданный заливистый, почти детский смех Ивана разрядил обстановку. Абсурдность замечания отца Брауна заставила старого слугу насмешливо поинтересоваться:
– Значит, не было, говорите?! – воскликнул он. – Значит, и жирного безголового здоровяка мы вчера вечером не тащили на диван? Он, выходит, и в сад не забирался?
– Нет, – задумчиво произнес Браун. – Вернее, не совсем.
– Постойте-ка! – вскричал Симон. –