чтобы шлепнуть по маленькой попке и натолкнулся на презрительный недетский взгляд.
Именно презрение, а не страх плескалось в бирюзовых глазах, и Макбрайд в растерянности опустил руку. Ему казалось, что между ними установилось какое-то доверие, ведь на своих уроках, которые продолжались уже полгода, они откровенно говорили обо всем. Бирн сразу сказал, что у них не будет запретных тем, и она может задавать ему любые вопросы. Лаки и задавала, порой шокируя его, но всегда получала правдивые ответы. Он надеялся, что стал для нее другом, и месяц назад даже предложил ей обращаться к нему на «ты». А сейчас девочка смотрела на него, не опуская глаз, словно обвиняла в чем-то постыдном, и запал Бирна мгновенно угас.
– Что это за акт неповиновения? Почему ты не ходишь на занятия? – сухо спросил он, скрывая за недовольным тоном свое недоумение.
– Не хочу, – спокойно ответила девочка. – Мне надоело учиться.
– Да мало ли, кому что надоело! Есть понятие «надо»!
– Вот кому надо, пусть тот и учится, а мне – не надо.
Лаки ответила настолько безразлично, что Бирну даже захотелось встряхнуть ее, чтобы вывести из состояния непонятного противостояния. Он схватил девочку за плечи и затряс изо всей силы.
– Тогда тебе нечего делать в Дармунде! Моргнуть не успеешь, как очутишься в приюте и уже там будешь права качать!
Макбрайд так оттолкнул упрямую девчонку, что она едва удержалась на ногах. Он рассчитывал, что после такой встряски Лаки прекратит свой глупый протест.
Но она не думала прекращать. Подошла к шкафу и достала из него школьную сумку и куртку.
– Я уже сложила свои вещи, господин Бирн. Вы можете отправить меня в приют прямо сейчас.
Тот смотрел на нее широко открытыми глазами и не мог поверить в то, что она не блефует, а, действительно, готова немедленно покинуть Дармунд.
Девочка по-своему оценила его взгляд и раскрыла сумку, показывая, что не взяла ничего чужого. В сумке лежала старая мужская футболка и пара трусиков. Затем она пожала плечами и отложила в сторону куртку.
– Я могу ее оставить, как, впрочем, и сумку.
Она достала свои нехитрые пожитки, завернула их в футболку и направилась к выходу.
На пороге Лаки вспомнила еще об одной вещи и зажав сверток под мышкой, попыталась снять с шеи амулет, так изменивший ее жизнь. Но сверток мешал ей, и она никак не могла расстегнуть цепочку.
– Зачем мне только его дали? Не надень я его тогда, мы бы так и жили в Венесуэле.
От щемящей тоски, прозвучавшей в ее голосе, у Бирна заныло сердце. Впервые в жизни он не знал, что делать. Обычно от одного его недовольного взгляда все втягивали голову в плечи, а перечить решались только члены Совета четырех.
– Погоди, Лаки. Нельзя же вот так сразу, без всяких объяснений.
Он отвел ее руки от амулета и удерживая за плечи, напряженно смотрел в глаза.
– Я считал, что мы доверяем друг другу, но ты ничего