вызывая у зрителя какое-то двойственное ощущение: не то восторга, не то испуга. Глаза менялы поблескивали хитрецой, а морщинки на щеках, казалось, вот-вот были готовы углубиться и разъехаться в стороны, растягивая губы в плутовской улыбке.
– Н-нет, спасибо, – почему-то запинаясь, сказал Ярослав, возвращая статуэтку старухе. – Мне это не нужно.
– Сегодня не нужно, а завтра – пригодится! – твердо сказала торговка своим низким скрипучим голосом.
«Это ж сколько „Беломора“ надо выкурить, чтоб так каркать!?» – невольно подумал мальчишка, а вслух сказал:
– Как это он может мне пригодиться?
– Очень просто. Надо будет что-нибудь поменять, попросишь – он поменяет.
– Что поменяет?
– А что попросишь – то и поменяет. Только ему тоже надо что-то предложить взамен. Подходящее. А то не согласится.
– А как можно узнать – согласился он или нет?
– Увидишь.
Шипящее «ш-ш» в конце слова «увидишь» получилось у старухи долгим и каким-то змеиным. То ли из-за особой формы острого языка, которым она то и дело облизывала скукоженные губы, то ли из-за мелких желтоватых зубов, на фоне которых выделялись крупные, такие же желтоватые клыки. Вообще, в ее облике и повадках было что-то от кобры, хотя кобру Ярослав никогда вот так близко, конечно, не видел.
– Только смотри. Болтать про это никому нельзя, – от низкого сиплого голоса старухи внутри мальчишки все замирало.
– А то – что? – как-то машинально спросил он, хотя казалось бы: какая ему разница? Никакого менялы он покупать не собирался.
– А то засмеют ведь, – торговка осклабилась, и желтоватые клыки зловеще блеснули в черной пропасти рта. Ее сиплое горло весело хохотнуло. Но тут же старуха разом посерьезнела и уже совсем другим, мрачным и завораживающим тоном добавила:
– Да и беду накликать недолго…
«Она – сумасшедшая!» – осенило мальчишку. Он снова оглянулся по сторонам, высматривая путь для отхода.
Но старуха вдруг резко шагнула вперед и положила свои холодные костлявые ладони поверх рук Ярослава, словно помогая ему покрепче сжать статуэтку.
– Не возьмешь – жалеть будеш-шь! – опять эти змеиные «ш-ш»! – Недорого ведь отдаю. Всего четыре пятьдесят.
Ярослав вздрогнул, как бывает, когда соприкасаешься с чем-то нереальным, необъяснимым, чужим, не из нашего мира. Дело в том, что названная старухой сумма была именно той самой, которая лежала сейчас у него в кармане.
Сложенная зеленоватая «трешка» и полтора рубля мелочью. Треть денег он скопил, откладывая со школьных завтраков – родители давали ему каждое утро по сорок копеек, – а «трешку» вчера на день рождения подарила бабушка.
Поэтому Ярослав и пришел сегодня в парк, хотя, по-хорошему, следовало бы сидеть над учебниками. Завтра – первый в его жизни экзамен. Позади восьмой класс. Но очень был велик соблазн попытаться выменять, наконец, у Алексея, известного в клубе