Смерть на Кикладах. Сергей Изуграфов

Но сейчас я должен рассказать вам всё, – испанец сделал еще глоток вина из бокала. – Мне было 24 года, десять из которых я бредил корридой, в ней была вся моя жизнь. Для паренька из захолустной деревни в Андалусии я сделал головокружительную карьеру. Я стал известным тореро. А вы вряд ли себе можете представить, Алекс, что это значило – быть испанцем и известным тореро в двадцать с небольшим, когда кровь твоя бурлит и кажется, что вся жизнь впереди, а мир распахнул тебе двери – и все вокруг создано только для тебя, стоит лишь протянуть руку! Деньги, слава, женщины, лучшие вина, – все было мне доступно. Друзей – тысячи, моё имя гремело. Лучшие арены, лучшие быки! Ронда, Севилья, Памплона, Барселона, Кордова и Мадрид! Меня называли достойным преемником великих матадоров – Хуана Бельмонте и Хоселито Гомеса. Мой стиль сравнивали со стилем самого Рафаэля Гонсалеса! Я никогда не тратил больше двух ударов шпагой, чтобы убить быка в решающем поединке. Один удар – вот к чему всегда стремился я на арене. Мой глаз был точен, а руки – тверды, как железо. Если бы вы могли видеть меня, мой друг, со шпагой в правой руке и с мулетой – в левой, стоящим напротив быка, у которого еще остались силы, чтобы сделать последний бросок! Мы замираем друг напротив друга – и неожиданно бык срывается и летит мне навстречу; навстречу своей смерти – и тут моя шпага пронзает его сердце, проходя между ребрами! Два уха и хвост в качестве приза мне вручались сразу, на глазах у зрителей. А сколько раз я покидал арену на плечах у восторженно ликующей толпы! Я зарабатывал очень много. Миллионы песет, что-то откладывал, но большую часть спускал на содержание своей квадрильи, подарки родне, женщинам и бесшабашные гулянки, которые организовывал для друзей.