в выражении, испуганно подскочил, но потом тоже рассмеялся.
Они провели в кладовке около часа. Хан ворошил добытые родственниками вещи, рассказывая о них всё, что знал, а так же то, что о мире за пределами гор Шен ему уже было известно.
Это продолжалось до тех пор, пока за ними не пришла Хима, позвавшая двоих к обеденному столу. Киракия была посторонней, к тому же, девочкой, а потому её не стали звать за семейный стол, но накрыли столик в соседнем, гостевом домике, где компанию ей составили пара тёток Хана, дети из линий-ответвлений Ченшай, и, конечно же, сам Хан, покинувший компанию родных ради своей гостьи. Приём показался Киракие более чем радушным. О допуске к семейному столу не стоило и мечтать, а то, было предоставлено ей, было почестями желанных гостей. Неслыханная доселе щедрость.
Целый день двое провели в компании друг друга. Общие идеи и увлечения находились быстро, а веселье, с которым Кира и Хан проводили время, быстро привлекли внимание прочих детей Ченшай, и уже довольно скоро, у двоих образовалась небольшая толпа из "последователей". Время летело незаметно.
Тем неприятнее было для Хана напоминание от сестры о том, что приближался вечер. Он дал слово матери Киракии, что вернёт её дочь домой ещё до самого вечера, а Ченшай обязаны держать данные слова. Особенно он, – наследник.
Они быстро собрались в путь, но явно не горели желанием его начинать. Хима вызвалась сопроводить их.
Путь назад не занял много времени. Они шли уже знакомой дорогой, и двигались быстрым шагом, – Хан был обязан успеть домой до возвращения отца, чтобы провести с ним какие-то уроки, о которых, – Хима дала понять, – знать имели право лишь сами Ченшай.
Словно контрастный, леденящий душ, Киракию ударило разительное отличие вида, когда они приближались к родному дому её семьи. Красота, уют, размах и оживленность Ченшай были роскошью, к которой было легко привыкнуть. А вот дом Хойен…
Это был скромный, но красивый и ухоженный домик, который с трудом мог тягаться даже с меньшими домами семей-ответвлений таких родов как Ченшай или Шайкай, а уж на фоне родовых жилищ таких семей и вовсе бы терялся из виду, – однако, он был самым для Киракии любимым, а главное, родным. Небольшой дворик с заборчиком, тоже призванным лишь обозначить территорию, но не оградить её, встречал приближающуюся троицу пока ещё закрытой калиткой.
Дом семьи Хойен располагался на окраине деревни, в относительной дали от многочисленных троп к низине горы, и тем более от той единственной, что вела к вершине.
Несколько обособленный от всего поселения, он одиноко стоял в уже затянувшемся напоминании о временах, когда семья Хойен, ещё большая и влиятельная, решила перенести свою резиденцию из центра деревни на отшиб, где было много свободного места.
Там, не стеснённое соседством с другими могучими домами клана, быстро растущее семейство, как тогда надеялись её старейшины, могло бы занять больший простор. Но, как это часто случалось среди акари, в какой-то