в переноски силком. Как итог – руки и у меня, и у жены расцарапаны, кошки орут благим матом, мы злые, а самое отвратительное – это то, что сорока и синица ржали над нами все то время, что мы отлавливали мяукающих тварей.
Прям, как вспомню это трещание и щебет, аж передергивает, и жена, конечно, молодец: сразу мне сообщила, что это они ржут над нами. Ну ладно я, Оля-то реально смех слышала и ведь слова им плохого не сказала, все-таки она у меня не от мира сего – живую природу обожает и принимает такой, какая она есть. Насекомых, правда, недолюбливает, да и то не всех.
Перед отъездом Оля провела последний инструктаж для Тюни, которая оставалась в городе за главную среди пернатой братии. Все то время, что мы занимались нашей «акцией», сорока, или, как она себя называет, «Правая рука Говорящей», ну или иногда поскромнее – «Тюня Великолепная», собирала под свое крыло дополнительные пернатые силы. Создавала новые нычки с деньгами, которые вся ее армия, не занятая нами в операции «Скажи нет наркотикам», выискивала уже не только в городе, но и в ближайшем пригороде. Вроде как даже на поселки вокруг города замахнулись, но там опаснее действовать, там на нетипичное поведение птиц быстро обратят внимание.
Все-таки в поселках и деревнях люди по -другому живут и с природой не на Вы общаются.
После мы заехали в одну из точек, сразу на выезде из города, где Тюня разместила очередную захоронку, и опустошили ее. В это место нас привела помощница Тюни, очередная сорока.
И если честно, я бы не понял, что это не Тюня. Жена их как-то отличает, а для меня все осталось по-старому, все птицы одинаковы. По крайней мере, внутри породы, так-то снегиря от вороны я отличу.
А вообще получается, Тюня обрастает свитой. Тут помощница и, видимо, тоже из ее семьи, какая-нибудь сестра или тетка, там, думаю, еще есть другие помощники и помощники помощников. Снова как у людей.
Посчитав деньги, Оля сообщила, что мы стали богаче на пятьдесят тысяч рублей. Там была еще и мелочь, но мы решили с металлическими деньгами не таскаться.
После того, как Тюню назначили главной по сбору денег, она, по ее словам, пахала не покладая крыльев, и сама выбирала места для складирования т.н. «выручки». Сама же принимала решение о консервации каждой ячейки, ей понравились слова консервация и ячейка, и сорока, по словам жены, постоянно их вворачивала в разговоре. И еще каждую неделю проверяла лично каждую такую захоронку. В общем, ответственный сотрудник нам достался.
Место под нычку сорока подобрала с умом. Несмотря на близость от дороги, береза, в корнях которой у самого ствола была небольшая ямка, где, собственно, и были спрятаны деньги, сама находилась в ложбине, и шанс найти эту заначку у стороннего человека был минимален. Ну кто в здравом уме полезет в сырой, заросший высокой травой овражек? Даже самые «дикие» грибники в такие места не суются.
После пополнения нашей казны были ещё два часа путешествия до базы отдыха, которые прошли под яростное мяуканье, птичий щебет и мои попытки перекричать эту звериную какофонию в те моменты, когда мне становилось скучно и хотелось