посмотрела на портрет деда на стене. Бравый горец генерал осуждающе смотрел на внучку.
Вдруг за дверью послышался какой-то шум и тихий смех.
Саша насторожилась и едва успела прижаться в угол между стеной и крайним шкафом, как дверь кабинета открылась и сквозь шорох и смех Саша услышала тихий Олин шепот:
– Нет, Миша, прямо здесь, в этом самом месте, – она тихонько посмеивалась, увлекая за собой к дивану поручика Косыгина.
Саша стояла, ни жива, ни мертва, вжавшись в угол, не в силах оторвать глаз от разыгравшейся в темноте перед ней сцены. Ольга была в легком пеньюаре, настолько легком, что все части ее тела бесстыдно проглядывали сквозь ткань. Она за руку тянула тяжело дышавшего Косыгина в расстегнутой рубахе и кальсонах. Они попеременно хихикали, поручик то и дело зарывался лицом в крупные груди Ольги, а она совершенно свободно легла на холодную кожу дивана, поправив руками тяжелые золотистые волосы.
Косыгин стоял у двери, пожирая ее глазами, что-то выискивая рукой под рубахой. Через секунду вынул шелковый расписной платок и, расправив его, начал медленно приближаться, помахивая платком, словно матадор перед разъяренным быком.
– Иди же сюда, – Ольга насмешливо рассмеялась и соблазнительно раздвинула свои ноги, округлые бедра слегка оголились.
Косыгин почти взвыл от увиденной картины и, бросив платок на ее грудь, яростно набросился на Ольгу сверху, которая уткнувшись в его голую взмокшую шею, тихо с наслаждением хохотала.
Саша отвернулась к стене, не в силах смотреть на падение своей сестры. Жар охватил ее щеки, по телу пробежала мелкая противная дрожь. Она искоса взглянула в сторону дивана и снова отвернулась. Тяжелое дыхание обоих практически смешалось в одно, Оля периодически вскрикивала, а поручик почти рычал.
Саша сползла вниз по стене, забившись еще сильнее в угол, кровь бешено стучала в ее висках, она уже не слышала ничего, что происходило на диване, а по щекам текли беззвучные слезы. Обхватив колени руками, она лбом прислонилась к холодным обоям стены. Она все понимала. Горько и противно было все, что она понимала. Бедная Оля… Жалкая Оля…
6.
Саша то ли заснула, то ли потеряла сознание, но, когда пришла в себя, в кабинете уже было тихо. Словно ничего и не было. Она с трудом вытянула затекшие от одной позы ноги и устало поднялась. Уже хотела выйти из кабинета, как увидела на полу возле дивана что-то пестрое. Это был тот самый шелковый платок, который Косыгин преподнес Ольге. Саша неуверенно подняла его, не зная, что делать. Оставить здесь, чтобы отец увидел и догадался? Нет, Саша не могла так поступить. Она поспешно скрутила платок в руке и вышла в коридор.
Пробираясь осторожно по спящему дому, Саша сжимала платок. Он была немым доказательством того, как планы отца сломали Олину жизнь. Красивая, невероятно привлекательная женщина, вынужденная жить со стариком, разве могла она быть счастлива?
У Саши не выходили из головы ее слова: «прямо здесь, в этом самом