начала разминать бедро.
– А кто, собственно, пропал?
Руки массажистки застыли. Лежа на спине, Ребекка заметила, как она изменилась в лице. Сначала затряслись только губы, потом весь подбородок. Веки часто заморгали, глаза увлажнились.
– Извините… – Бьянка отошла от пациентки и, отвернувшись, встала у окна. Она плакала. – Я не хотела… Мне очень жаль… Мы сейчас продолжим, – бормотала она, хотя голос ее прерывался, а плечи вздрагивали.
Ребекка приподнялась на локте. Лицо женщины отражалось в оконном стекле – бесцветное, как у привидения. Именно так выглядит глубокое отчаяние.
– Пропала Сандра, моя дочь, – наконец прошептала Бьянка.
Ребекка похлопала по кушетке рядом с собой.
– Идите сюда. Расскажите мне всё по порядку.
Бьянка покачала головой.
– Я не должна была затевать этот разговор. Вы же здесь не как полицейский, а как пациентка…
– Неважно. Кто знает… Может, я действительно чем-нибудь помогу.
Массажистка повернулась и вытерла глаза бумажным платочком.
– Правда?
– Ничего не обещаю, но постараюсь.
Бьянка подошла к кушетке, села на край и, высморкавшись, начала:
– Моя дочь… Сандра… она пропала два года назад. Ей было двадцать лет.
– Полиция ее искала?
– Да. Но девочка тогда была в тяжелой ситуации, и комиссар, который вел дело, сказал, что это, скорее всего, самоубийство.
– А вы не верите.
Бьянка покачала головой.
– Ни в коем случае. Сандра не такой человек. Она борец, никогда не сдается. Да у нее и причины не было, чтобы так поступить.
Распрощавшись с надеждой на массаж, Ребекка подняла себя в сидячее положение и сказала:
– Думаю, нам стоит спокойно поговорить где-нибудь в другом месте.
За некоторое время до этого
Все ее тело было изранено. Особенно болела голова – изнутри и снаружи. При первом же движении ей показалось, будто череп сейчас лопнет. Что случилось, она не знала. Помнила только, как перед ней разверзлась бездна, в которую она упала. А дальше… тьма.
– Теперь ты будешь хорошо себя вести? – произнес кто-то очень близко и сорвал тугую повязку из грубой ткани, больно давившую ей на глаза.
Зрение вернулось не сразу. Сначала она, поморгав, различила лишь свет, тени и какое-то движение. Вероятно, дело было не только в том, что она привыкла к темноте, но и в головной боли. В черепе гудело и стучало, как после очень сильного удара.
Ее привязали к стулу – в этом сомневаться не приходилось. В помещении было тепло, пахло затхлостью и застарелой пылью. Близость похитителя внушала ей невыразимый ужас, парализовывала мысли. Тем не менее она поняла: это не ночной кошмар, от которого рано или поздно проснешься с дрожью облегчения. Это реальность – жестокая и непостижимая.
Она постаралась сосредоточиться на человеке, который ее похитил. Задача оказалась не из легких. Во-первых, ясно мыслить не получалось. Во-вторых, он постоянно передвигался