дверь в квартиру Горбача оказалась заперта. Как ни странно. Капитан настойчиво постучал, звонок не работал. Через минуту дверь открылась. На пороге стоял сам хозяин: маленький, взлохмаченный, перекошенный, ноги коленками вовнутрь – прям кузнечик. Из-за этой своей калечности Венька и получал инвалидную пенсию.
– У тебя топор есть? – Не здороваясь, спросил участковый.
– Какой топор? – безумно выпучил глаза Венька.
– Ну, подвесить к потолку… Дым-то у тебя из окон валит, сейчас пожарные подъедут… – Лаптев шагнул в квартиру, отодвинул Горбача, прошел в комнату.
В квартире стоял кислый запах, густо замешанный на табачно-махорочном дыму.
– Вы где махру-то нынче берете? – Поморщился капитан.
– Да не, Данилыч, – склонил голову набок Венька. – То не махра, сигареты дешёвые просто.
В кухне видны кучи пустых бутылок, на столе окурки в консервных банках, полиэтиленовые пакеты.
В комнате за столом мужичок в майке-тельняшке, руки в змеях и кинжалах, на пальцах перстни разной конфигурации и с разным количеством точек. Всё это, само собой, синего цвета, поскольку выколото. Качественно так выколото. Из дальней спальни раздаются женские стоны-всхлипывания и мужское рычание.
– Ну что, Веня, делать-то с тобой будем? – привычно спросил Лаптев, усаживаясь на более-менее чистую табуретку в стороне от стола.
– А что опять, старшой, – неожиданно густым басом вымолвил мужичок в тельняшке, – мы же не шумим, ведем себя скромно, если выпили, – он широким жестом провёл над столом, с недопитыми бутылками какой-то бормотухи, – так не в общественном же месте, а?
– Ты погляди, грамотные мы, какие! – Воскликнул капитан как бы изумленно. – Ты, кстати, кто такой будешь, сын отечества?
Ответ не успел последовать, поскольку из спальни раздался львиный рык, совмещённый с женским вскриком.
– Что там у тебя, Венька? – строго взглянул Лаптев на хозяина притона.
– Да-а, – протянул Горбач, – как тебе сказать…
– Говори, как есть, – нахмурил брови капитан.
На стене, прямо над столом висел большой кусок ватмана, а на нём чёткими мазками портрет мужчины. Лицо, изрезанное морщинами, благородное, как у какого-нибудь капитана дальнего плавания… Или – корсара. Тяжелый подбородок, синие глаза.
Горбач не успел ничего сказать. Из спальни, на ходу натягивая джинсы, вывалился здоровенный мужик лет тридцати.
Данилычу не требовалось времени, чтобы вытащить из планшета ориентировку, сравнить фотографию с лицом мужика, он его просто сразу узнал. Зорич. Человек, два месяца назад погрузивший город в страх своей бессмысленной, какой-то тупой садистской жестокостью. Тогда вся полиция города плюс прикомандированные из областного УВД оперативники разбрелись по районам в поисках этого человека. Патрулировали, переодевшись в цивильное и имея при себе табельное оружие, а также фотографии маньяка, железнодорожный и автовокзал, рынки, вино-водочные