металла прожигает насквозь… Давным-давно он читал, что жидкий свинец может сделать в человеке дырку, правда не знал вранье это или нет, но к моменту истины приблизился.
Внезапно козлоногий отодвинул лапу, видимо надумав нечто новое в ожесточенной обычной адской жизнью голове. Он уцокал обратно, поставив чайник наверх камина, дабы металл не застыл, Дмитрий же в это время вдохнул немного воздуха.
«Меня убивают!!», – кричал он каждой клеточкой тела, распростертого на деревянном лежаке, впитавшем в себя не одну сотню литров крови, а демон, помахивая лысым хвостом, копошился на столе с пыточным инструментом, ища нечто одному ему известное.
– Да, где же ты… – бормотал он под козлиный нос, отбрасывая одну за другой железки в стороны и ничего там не найдя, переместился к следующей полке, где сделав пару движений рукой, произнес:
– Ага! – и довольно пошел к Диме, у которого вновь сжались желудок и горло при виде распорки не для чего-нибудь, а скорее всего его рта.
Так оно и было. Демон уверенно подцокал к нему и сжал щеки, грязными заскорузлыми пальцами, дабы открыть «кормушку». Сопротивляться узник даже не пытался, ибо от ужаса онемели мышцы тела, а молить о пощаде запрещало внутреннее «Я», вкупе с осознанием жестокого факта, что вопли ничем не помогут, поэтому распорка из грязно-бурого, отдающего кислинкой металла вошла в рот и плотно там зафиксировалась. Белое, как полотно лицо изувеченного парня с глазами, выражающими будущую боль и желание жить, могло бы послужить неплохим пособием для земных самоубийц, пытающихся привлечь общественное внимание детскими порезами рук, дабы их пожалели. Тот, кто не чувствовал дыхание смерти в лицо, не сумеет понять, каково на самом деле хотеть жить. Человеческий инстинкт самосохранения, будь он даже запрограммированным, прекрасно работает в любых случаях, кроме тех, когда знаешь ради чего идешь на смерть. И сейчас парень знал, что умирать ему определенно нельзя, ибо он уже мертв, а второе, то, что он опять не доделал начатое. Данная проблема являлась основным его пороком, и сейчас Дима прекрасно понимал, что еще раз заново он не выдержит.
«Что заново и что не выдержу? Опять какая-то ересь в голову лезет…», – замученный парень боролся с подкатывающей тошнотой и надвигающейся истерикой, пытаясь держать себя в руках и неустанно наблюдая за чертом, поцокавшим обратно к массивному, несуразному шкафу.
Открыв дверцы, заскрипевшие сильней, чем дверь в комнату пыток, рогатый вытащил оттуда подобие земной капельницы. Как и в прошлой жизни, ею являлась длинная и железная, вертикальная палка на четырех колесиках, с висящим прозрачным пластиковым пакетом с жидкостью, похожей на кровь, но более черной и будто мертвой внешне. Объяснить, почему жидкость выглядит именно так, Дима не мог, ему просто казалось.
– Вечная жизнь только в сказках! – ухмыльнулся черт, продолжающий лениво помахивать