края головы по бокам, ибо ощущение текущей по шее крови полностью исчезло.
И вот в этот момент рвота, подготовленная шокированным телом все-таки подкралась ко рту и непроизвольно выплеснулась в небольшом объеме с правой стороны лица, именно туда сумел повернуть голову Дима, дабы не захлебнуться в собственной кисло-горькой блевотине.
«Причина смерти – утонул в рвоте на том свете», – юноша тускло улыбнулся где-то внутри себя, все-таки даже в таких ситуациях можно смеяться…
Это его спасительное качество шутить над самим собой, даже в самых плохих ситуациях частенько выручало и спасало. Там, где многие впадали в истерику, начиная пускать слезы с соплями, он мог меланхолично плевать в потолок, думая, что делать дальше. Правда сейчас ситуация подобралась чересчур нестандартная и подобного не предусмотрела даже его черствая бабуля, женщина довольно набожная и искренне верящая, что обнаженный, измученный жаждой Гитлер танцует на раскаленной сковородке в Аду британскую джигу, получая в нагрузку тысячи тысяч ударов огненной плетью по худосочной заднице. Знала бы хмурая старушка, что ее внук-алкаш уже начинает жариться, причем за злоупотребление спиртным, то поняла бы, что неплохо отметившийся в истории неудавшийся завоеватель мира, исполняет что-то посерьезней сковородных плясок…
Лично Дмитрий не мог и представить, каких пыток достоин Гитлер, если простым алкоголикам вместо «здрасти» отрезают оба уха.
«И это с учетом того, что историю пишет победитель и смерть фюрера, человека повелевавшего огромным количеством людей и занимавшегося черной магией, слишком нелепа и надуманна…», – в голову одурманенному болью парню полезли мысли, несвойственные месту, где он находится.
Тем временем палач на козлиных ногах жутко мелодично процокал по жаркой комнате, и как Дима заметил туманными от страданий глазами, достал с висящей на стене полки настоящую пачку сигарет, причем со стандартным оранжевым фильтром, робко выглядывающим из нее. А после не боящейся пламени, волосатой лапой, вытащил тлеющую головню из раскаленного камина, прикурил и по комнате перебивая запах горелых ушных впадин, разнесся аромат неплохих в принципе сигарет, если судить по земным меркам.
– Затянись, – раздалось уже иначе слышимое басо-блеяние, все-таки уши в отличие от впадин, создавали звуковой фон совсем не похожий на новый постоянный свист.
«Или это просто от боли…», – сперва задумался, а потом отбросил эту мысль измученный пленник, услышав про сигаретную затяжку и ожидая обмана, но…
– Я знаю, что ты любишь курить, – палач усмехнулся. – После меня сигарет не будет. Кури, – чтобы не значило данное, вгоняющее в дрожь утверждение – плевать, ибо перед носом парня появилась волосатая лапа с зажатой в двух заскорузлых пальцах сигаретой.
Дима с трудом приподнял обезображенную голову и жадно затянулся, коснувшись