палате Дима повесил полотенце на спинку стула, чтобы оно поскорее высохло (хотя чаще всего он просто закидывал его в ящик прикроватной тумбы) и нырнул под одеяло, повернулся на бок. На дворе уже стояла зима, декабрь подходил к концу, и мороз расписывал окна ледяными узорами. Несмотря на то что отопительные радиаторы в здании были настолько горячими, что о них запросто можно было обжечь кожу, холод все же проникал внутрь сквозь регулярно открываемые окна, двери и еще бог весть откуда, и путь от душевой до постели всегда сопровождался мурашками по коже.
Вернулась Наталья, поставила поднос на тумбочку и, придвинув стул к кровати, села, стараясь не касаться спиной мокрого полотенца. Пока Дима, сев в кровати, ел, попутно проглотив таблетки, девушка рассказывала ему о том, что повесила его рисунок над кроватью в своей спальне; как ее серый с белым пятнышком на задней лапке кот зачем-то опрокинул миску с сухим кошачьим кормом, затем неуклюже поедая его прямо с пола; как минувшим вечером по возвращении домой к ней пристал бездомный, и она едва убежала от него; как сегодняшним утром она поскользнулась на льду и при падении здорово ушибла левую руку, которая болит до сих пор.
– Интересная у тебя жизнь, – не без восхищения заметил Дима и подловил себя на легкой зависти.
– Думаешь? Даже не знаю, – пожала она плечами.
Но что еще она могла ответить? Дима подумал, что подобные события происходят в ее жизни ежедневно, и она не придает им никакого значения точно так же, как он – прогулкам по коридорам до уборной или душевой и обратно.
Она сидела, закинув ногу на ногу, скрестив на колене ладони. Ежедневника при себе у нее уже не было – по всей видимости, оставила его в своей сумочке.
Подросток сглотнул, нервно теребя пальцами пододеяльник, и произнес то, о чем давно хотел сказать:
– Твои духи… они вкусно пахнут. И ты… такая… – Он снова сглотнул и не смог договорить.
– Спасибо большое. – Ее лицо расплылось в улыбке, щеки зарделись легким румянцем, плавным движением она убрала прядь волос за ухо. – Ты что-то еще хотел сказать?
«Конечно, хотел!» – едва не слетело с его языка, но вместо этого помотал головой и ответил:
– Нет, ничего. А за правду не говорят спасибо.
Девушка поднялась со стула, оправила униформу, слегка неуклюже подняла с тумбочки поднос. Кружка, благо уже осушенная, опрокинулась и чуть было не скатилась на пол, но медсестра вовремя подхватила ее. Еще бы доля секунды – и поймать ее успел бы Дима, но его рука зависла в воздухе, не дотянувшись до посудины, и он вернул ее на одеяло.
– Фуф! – облегченно выдохнула девушка. – Если такого рода правда сказана от чистого сердца, – обращалась она уже к подростку, – нет ничего дурного в простом человеческом спасибо. Кстати, хотела предложить тебе прогуляться вечером во дворе больницы. Ты не против? Последний раз ты дышал свежим воздухом больше месяца назад, в ноябре. Так ведь?
– Д-да, – запнулся Дима от неожиданного предложения и заерзал в постели. Она и раньше сопровождала