что накопилось в период его недолгого отсутствия, понять цели и задачи на ближайшую перспективу, распределить задания. В свои пятьдесят с небольшим Абдель-Керим сохранил юношеский задор, который в сочетании с обретённой с годами солидностью только подчёркивал его моложавость и энергичность. Внешне это был чуть полноватый смуглый мужчина с правильными чертами лица – крупный нос, большие мягкие губы придавали ему шарма, миндалевидные, цвета пасмурного неба глаза под густыми бровями глядели внимательно, спокойно и уверенно. Он был фат – своему внешнему виду придавал важное значение, всегда одет с иголочки, особое внимание уделяя блеску обуви и правильному сочетанию одежды и аксессуаров, а также ароматам парфюмов, предпочитая модные французские местным арабским масляным, тяжёлым и назойливым в знойном пряном климате Египта. Волнистые густые волосы его, всегда аккуратно подстриженные и уложенные одинаково, лишь слегка подёрнулись сединой.
Абдель-Керим был одинок, в прошлом вдовец, поэтому мог себя полностью посвятить любимому делу – вверенному ему отелю, и отдавался этому сполна. Когда был далеко, всегда скучал по рутинным будням в уютном офисе, по потоку прибывающих и отбывающих туристов, по здоровой деловой атмосфере, пропитавшей весь отельный комплекс благодаря его усилиям и многолетней отличной работе всего коллектива, по выдраенному до блеска холлу с высоченным куполом, под которым красовалась огромным сверкающим хрустальным шаром люстра – его гордость, когда-то специально заказанная в Германии, длинным, безупречно чистым коридорам, замысловатым образом соединяющим корпуса. Он скучал по весёлым анимациям, по томным, полным неги прохладным вечерам в открытом баре с русской пианисткой – красавицей Ларисой, сотрудничающей с отелем так давно, что казалось, будто она превратилась в неотделимую часть его. Ему не хватало аккуратно постриженных в виде замысловатых фигур кустов и взлелеянных заботливыми садовниками цветов по всей территории отеля. Он скучал по благодарным постояльцам отеля, многие из которых уже стали постоянными гостями и воспринимались чуть ли не родственниками, и это было взаимно. Не терпелось пожать руки бдительным охранникам, специально обученным и проверенным годами орлам, благодаря которым и мышь не проникла бы на территорию без их ведома, и муха бы не пролетела. И наконец, Абдель-Кериму как воздух недоставало той неповторимой атмосферы энергетики, делового азарта, бодрого корпоративного духа, той особой искренней доброжелательности в коллективе, а также деликатного и корректного отношения каждого члена команды к гостям. Всё это делало его будни полноценными и наполняло его самого значимостью. Он был горд тем, что его отель имеет неповторимый стиль, осознавая, что в этом – заслуга лично его, Абдель-Керима Шуан эль Аденауи.
Абдель-Керим был истинным патриотом. Вдалеке от Египта ему всегда не хватало пряного, наполненного упоительным сочетанием соли, солнца, ароматами кофе и кальянов воздуха Хургады, и, как истинно верующий человек, он скучал по живительным азанам, пятикратно доносящимся из