Но большевики не виноваты в Гражданской войне! Она была объективным следствием тех тенденций, которые складывались, и она была неизбежна в той ситуации. Слишком разные интересы у разных слоев общества, слишком радикализовано общество, причем вооруженное, разъяренное долгой войной, слишком было разрушено государство.
Если уж говорить, кто привел к Гражданской войне, то можно сказать так: либеральная буржуазная Февральская революция. Ничего не оставалось, как поставить на пути учиненной ею разрухи жесткий централизованный режим. Деникин, Колчак, Черчилль, американский посол в России Фрэнсис – да многие тогда говорили об этом: Россию от окончательного уничтожения может спасти только диктатура. Вопрос был лишь в том, чья она будет.
– В общем, недаром Колчака прочили в диктаторы?
– Белые пытались установить диктатуру. До Колчака претендовал на эту роль Корнилов, затем фактически и Деникин, потом после всех Врангель. Но никто из них удержаться не смог. Потому что диктатура держится не столько на штыках, сколько на тех идеях, которые они защищают, эти штыки.
Большевики пришли с новыми идеями. И эти идеи отражали чувства, настроения и чаяния большинства общества. Они давали перспективу развития его! Поэтому диктатура большевиков удержалась не столько штыками, сколько идеями. Штыки воевали за эти идеи, что признано и многими противниками большевиков.
Вот как, например, писал Н. Бердяев: «России грозила полная анархия, анархический распад… Он был остановлен коммунистической диктатурой, которая нашла лозунги, которым народ согласился подчиниться».
– Больше чем лозунги. За лозунгами следовали те или иные дела. Недавно, просматривая подшивку «Правды» за 1919 год, я прочитал заметку: «Колчак призывает крестьян вернуть помещикам принадлежавшие им земли». Наверное, это не могло вдохновить крестьян на помощь Колчаку.
– Естественно. Был указ Колчака о земельной политике. И там было сказано, что земля должна быть возвращена прежним владельцам. Можно сказать, крестьяне сами свергли Колчака. Ведь нередко бывало, что сперва, как в известной песне, партизанские отряды занимали города, а потом уже Красная Армия.
– Большевиков обвиняют в насилии, говорят о красном терроре.
– Без определенного насилия нередко в тех условиях сделать ничего было невозможно. В условиях Гражданской войны к террору прибегали и белые, и красные, и интервенты, и крестьянский бунт. Совершенная ложь обвинять в этом только красных, только большевиков. Или главным образом их.
Вот характерное признание бывшего меньшевистского деятеля А. Мартынова: «Когда власть в стране завоевал пролетариат, все силы ада на него обрушились, и тогда для спасения революции террор стал неизбежен. Но не было ли излишеств в применении террора со стороны обороняющейся Советской власти? Да, наверное, были, хотя неизмеримо меньше, чем со стороны наступающей контрреволюции, и бесконечно меньше, чем у нас было бы, если бы эта контрреволюция победила…»
Должна