дом снаружи, своим великолепием мог вполне посоперничать со знаменитым столичным ботаническим садом.
Вилла носила имя «Дворец принцессы», в честь принцессы Изабеллы, которая якобы однажды останавливалась в этих краях, чтобы напиться воды из источника на реке Кариока, которая как раз протекала по территории имения. Этому источнику приписывались в народе всякие чудодейственные и целебные свойства.
Несмотря на всю роскошь окружающей обстановки, Изабелла все время ощущала на себе гнетущее воздействие горы Корковадо. Она взметнулась ввысь прямо за их домом и буквально подавляла собой все вокруг. Изабелла задыхалась в этой атмосфере, ей не хватало чистого свежего воздуха, как у них на фазенде, широких пространств, свободных просторов.
Как только семья Бонифацио переселилась в Рио, сеньора Сантос стала ежедневной наставницей Изабеллы и принялась рьяно обучать ее всем тонкостям великосветского этикета. У нее Изабелла научилась, как надо правильно входить в помещение – спинка прямая, головка высоко вскинута вверх, словом, не входить, а вплывать, грациозно и с достоинством. Она выучила назубок все генеалогические древа наиболее известных аристократических семейств Рио. Плюс уроки французского, игра на пианино, занятия по истории искусств и европейской литературе. И чем глубже погружалась Изабелла в изучение культуры Старого Света, тем сильнее он манил ее к себе.
Однако самым трудным стало для Изабеллы требование сеньоры Сантос напрочь забыть родной итальянский язык, на котором мать учила ее разговаривать с самой колыбели. Изабелле и сейчас с трудом удавалось разговаривать на португальском без итальянского акцента.
Иногда она разглядывала себя в зеркало и с трудом сдерживала смех. Несмотря на все титанические усилия Натальи Сантос стереть из памяти все, что было связано с ее происхождением, истинная итальянская кровь проступала уже в самих чертах ее лица. Безукоризненный цвет лица, нежная кожа, покрытая ровным, слегка смуглым загаром под лучами высокогорного солнца, хотя сеньора Сантос постоянно напоминала держаться подальше от солнечного света, словом, прекрасное лицо в обрамлении густых темных кудрей, волной рассыпавшихся по плечам. А уж огромные карие глаза красноречивее всяких слов свидетельствовали о тех пленительных, исполненных страстью ночах в горах Тосканы, где и была ее настоящая родина.
Пухлые губы выдавали в Изабелле чувствительную натуру, а пышная грудь отчаянно сопротивлялась, когда ее зашнуровывали в жесткий корсет на косточках. Каждое утро Лоен, пыхтя от усилий, пыталась загнать цветущую плоть своей юной хозяйки в тугие объятия корсета, и всякий раз Изабелла невольно думала при этом, что и вся ее жизнь похожа на этот корсет. Ее буквально силой загоняют в какие-то узкие рамки условностей, совсем ей не свойственных. Подобно дикому зверю, неукротимому и страстному, Изабелла чувствовала себя попавшей в клетку.
Она проследила взглядом, как крохотная ящерица геккон молнией мелькнула по потолку из одного угла в другой. А ведь эта маленькая проказница,