и сосчитать, сколько шедевров украсили фоны, срисованные с этой книги. Благодаря этим чудесным задникам, изображающим живописные руины или фантастические пейзажи, которые Густав старательно копировал на заказанные клиентами полотна, картины художника пользовались большим спросом.
Незаметно пролетели пять лет учения. За это время он во многом преуспел. В последнее время старик частенько поручал Густаву заканчивать портреты вместо него.
У старого живописца не было детей. Жена давно умерла, вот так и получилось, что юный подмастерье заменил ему семью.
После смерти мастера Густав с изумлением узнал, что стал его наследником. Хотя, по правде говоря, особым богатством там и не пахло. Какое-то время ученик продолжал дело старика Рено – писал на заказ портреты купцов и купчих, местных дворян. Но Руан – это не Париж, тут особо не развернешься. Да и желания такого у молодого мастера не было. К этому времени он четко осознал две вещи. Во-первых, он все еще любит Одетт. Нет, не правильно. Он еще сильнее, чем прежде, любит Одетт. И, во-вторых, он больше не хочет писать портреты.
Его привлекла миниатюра. У мэтра была старинная Библия, украшенная чудесными миниатюрами. Они просто околдовали юного Густава. Возможно, тут сказалось еще и его происхождение из семьи ювелира. Помогая отцу, он привык работать с мелкими предметами, придавая им законченность формы и совершенство в деталях.
Он стал мечтать о том, как будет рисовать маленькие миниатюрные портреты. Путешественники будут брать их с собой в дорогу, воины – на войну, и тогда любимый образ всегда будет с тобой. Ведь это же прекрасно!
Решив попробовать свои силы в этой области, он заострил на один волосок кунью кисточку и нарисовал на крошечном куске пергамента портрет Одетт. Получилось грубовато – все-таки не хватало умения рисовать малые формы. И это при том, что сначала он по заказу брата сделал ее большой живописный портрет, который удался на славу. А с миниатюрой у него ничего не вышло. С пергамента Одетт смотрела тусклым застывшим взглядом!
Густав снова приступил к работе. На этот раз он решил работать на медной пластине. Он тщательно проработал руки, прическу, детали одежды. Маленький рот с лукаво приподнятыми уголками губ. Особенно долго он работал над глазами девушки, пытаясь придать им то пленительное выражение, которое не раз замечал у Одетт. Ее взгляд до сих пор сохранял озорные искорки. Да и вообще она мало изменилась за это время, несмотря на рождение ребенка. Выглядела такой же юной девушкой, какой была до замужества. А может, это Густав ее такой видел?
Он очень старался «оживить» миниатюру, но чуда не произошло. Хотя этот опыт был более удачен, чем эскиз на пергаменте. Главное, ему почти удался взгляд. Вот именно: почти. Для Густава этого было мало. Он мечтал о большем!
И тут он вспомнил разговор с мэтром Рено. Увидев однажды, с каким интересом разглядывает юный подмастерье рисунки в Библии, учитель затеял разговор о миниатюрах. Заодно рассказал ему историю из своего детства о соседском мальчишке – Исааке