хорошо, то есть, я хотела сказать, плохо, то есть возьмите, пожалуйста, другое средство, корейское, в хозяйственном шкафу. Такая белая бутылка с оранжевым распылителем.
– Корейская, – зловеще протянула Зуля. – Сащем покупать корейская, если надо было покупать нормальный щистящий порошок, да?
– Так получилось, – попыталась оправдаться Верочка. – Может, мальчики рассыпали…
– Мальщики! – грозно сказала Зуля. – Кстати про мальщики! В комнате у Андрея…
– А это не ваш Эдвард там в сугробе лежит? – розовая «Баленсиага» озабоченно тронула Верочку за рукав.
– Кажется, мой… – Верочка привстала со скамейки. – Зуля, дорогая, я никак не могу сейчас говорить, просто возьмите пока корейскую, а я… Эдвард! Эдвард! Иди сюда! Варежки промокли?
Негодный поросенок, увлеченно барахтавшийся в сырой куче грязного снега, не удостоил ее ответом.
– Эдик! Эдичек! – громко засюсюкала розовая «Баленсиага», явно желая ей помочь. – Иди сюда! Бабушка тебя зовет!
– Эдвард! – Верочка тяжело приподнялась со скамейки.
– Сидите-сидите, я его сейчас приведу! – проворная девица вскочила, сбегала к площадке и через полминуты уже тащила упирающегося Эдварда к скамье.
– Что же ты не слушаешься свою бабуленьку, Эдик, – ласково увещевала она сердитого мальчугана, – стареньких надо уважать, и…
– Сама Эдик, – сердито перебил ее мальчик. – Я Эдвалд. А она – моя мама.
– Мама? – молодая нахалка недоверчиво уставилась на Верочку. – Это сколько же…
– За сорок, – холодно ответила Верочка. Розовая «Баленсиага» вылупилась на нее так, словно услышала «за девяносто». Да, милая, да, – сердито думала Верочка, роясь в сумке в поисках сухих варежек, – после сорока у некоторых еще иногда случается секс, а потом ты до последнего надеешься, что это климакс, пока этот «климакс» не начинает радостно пинать твою печень. – Эдвард! Куда?!!
Беззастенчиво притворившийся глухим Эдвард Портнягин, выхватив из ее рук варежки, уже бежал обратно к площадке, где его ждала восхитительная куча сырого грязного снега, толпа веселой мелюзги и «класивая» девочка по имени Аннабель-Княженика-Сафия. Присевшая на дальний конец скамьи розовая «Баленсиага» нерешительно ерзала, словно не в силах решить, достоин ли ее высочайшего общества человек, не только рожающий детей в возрасте, когда приличные люди уже запасаются белыми тапочками, но и безответственно отдающий их в бывшую «Радугу». Телефон тренькнул снова – очевидно, Зуля решила, что недостаточно высказала ей за отсутствие любимой отравы. Верочка скосила глаза – на заблокированном экране высветилось: «Друзья! Приглашу одного счастливчика…»
Это было сообщение из телеграм-канала какого-то молоденького актера, на который относительно недавно подписалась Верочка – он вроде бы сыграл Эдварда Саншайна в грядущей экранизации «Заката на рассвете». С этой экранизацией продюсеры носились уже лет пять, если не больше,