успел подружиться, и которому он невольно, против своего желания, нанёс сегодня такой сокрушающий удар. Меньше всего на свете он хотел бы заставить Ханса плакать, но его слишком сильно стиснули неодолимые обстоятельства, вынуждающие К. спешить сейчас другой дорогой. Он лишь надеялся, что мальчик простит ему это невольное предательство, а лучше, если ещё и поймёт почему К. поступил именно так – отказался сейчас от встречи с его отцом Отто Брунсвиком, несмотря на то, что они ещё позавчера потратили с Хансом уйму времени и сил, чтобы тщательно, в деталях, разработать план этой встречи, так что даже Фрида, слушая их разговор, приревновала его к мальчику и потом долго осыпала К. упрёками. Но теперь оставалось рассчитывать только на способности Ханса, что он сумеет защитить К. перед своим отцом. Судя по тому, что К. слышал о самом Брунсвике, надежда на это была, ибо Ханс по своим способностям явно превосходил отца, но он всё таки был ещё ребенком, а не взрослым человеком, способным полностью отдавать себе отчёт в своих действиях, и к тому же Брунсвик мог давить на него, используя свой отцовский авторитет и чего доброго мог бы перетянуть его на свою сторону, чего совсем не хотелось К.; Брунсвик был ему необходим как союзник против старосты и учителя, но из-за складывающихся обстоятельств это союз висел на тончайшем волоске. И чем ближе К. подходил к постоялому двору, тем больше ему казалось, что совершил ошибку, оставив Ханса одного перед его отцом; вдвоём им было бы гораздо легче убедить Брунсвика переменить свое мнение о К., ибо как взрослый опытный человек, он мог бы легко поправить мальчика, если у того не заладится благополучно представить К. перед Отто в лицеприятном виде. Мысленно К. уже вёл энергичный диалог с Брунсвиком, каждой своей убедительной фразой, демонстрируя ему неоспоримые преимущества, который получит Брунсвик, перейдя на сторону К., так что тот лишь согласно кивал, удивляясь, насколько глуп и недальновиден был он всё это время. И мог ли Ханс, почти ребенок, совершить эту колоссальную работу один против нависшей над ним грозной отцовской фигуры? Очень сомнительно.
К. настолько расстроил себя такими мыслями, что шагая всё медленнее и медленнее, как знать, может быть и развернулся бы, в конце концов, прямо перед самым входом на постоялый двор и пошёл обратно вслед Хансу, если бы в этот момент входная дверь не открылась и на крыльце дома не показался бы сам хозяин двора с фонарём в руке, и не уставился на К. остолбеневшим взглядом, словно узрев перед собой выходца с того света. Такая реакция хозяина на его появление тоже, в свою очередь, привела К. в замешательство, и всё, о чём он только что думал, вылетело у него из головы. Так они простояли некоторое время, оглядывая друг друга.
«Господин К.», -наконец с робким видом произнёс хозяин и поклонился, к удивлению К., даже не добавив уже привычного его уху слов «землемер» или на худой конец «школьный служитель», уже не говоря про «школьного сторожа», что, правда бы тогда совсем не вязалось с именованием его господином.
«Здравствуй, Ханс, – проронил К., – как здесь у вас идут дела?»; хоть он за неделю