с работы посередине дня и незамеченной возвращалась обратно, успевая сказать новому чужому человеку какие-то самые важные слова. Заговорить с соседом. Уступить место в очереди. Незначительные для самой Евы фразы, она даже не запоминала сказанного, просто расслаблялась и позволяла словам идти в мир. А в человеке загоралась жизнь.
Ева кружила в ментальном поле, рефлекторно выхватывая то одного, то другого. Поле её возможностей казалось безграничным. До того самого дня, пока она с размаху не врезалась в стену. Точнее, во встречного прохожего – неприметного парня лет двадцати. Холод и грязь обожгли. За ним тянулась кровь. За ним тянулась алая нить жестокости: череда побоев, грубых разборок. Он был по ту сторону закона. Ева даже замерла, провожая его внутренним взглядом. Хотелось взвыть от боли, которую он сеял в мир. И эта боль прорастала в других людях, метастазами перекидывалась от них на новых. От избитых женщин на их недолюбленных детей. От напуганных и униженных мужчин на их беззащитное окружение.
Ева хаотично искала внутри себя верные слова, действия, выход. Но вместо выхода перед ней рисовалась дорога. И Ева пошла по ней. Дорога плутала дворами, приближаясь к источнику странного тепла.
Следуя по ментальной карте, Ева пришла к монастырской стене. По пути на работу она проходила вдоль одной стены. В этот раз свернула, обогнув строение. И вышла к двум вынесенным вперёд симметричным шатровым колокольням с монументальным порталом Святых ворот. Парные башни с зубчатым декором открывали вход на территорию монастыря. Внутренний свет в Еве погас. Она потеряла путь у святых ворот.
Еве понадобилось несколько дней, чтобы вновь нащупать извилистую дорогу на карте собственной души. Ева петляла, пока, наконец, не остановилась у цели. Небольшая дверь вела в подвал. Над дверью красовался герб: разрушающаяся под напором бури башня. Гром и молнии. И двое… Падающих… Летящих вверх в развивающихся одеждах? И полупрозрачная тень алого ангела.
Во второй раз то же крыльцо стало ответом на боль девушек в эротичных костюмах под куртками и балахонами, на глазах у Евы завалившихся в «Пятёрочку». Под откровенными костюмами пряталась глухая привычная боль.
Полномочия Евы в родном районе заканчивались. Возможности лежали в ореоле тепла, за дверью с гербом.
Ева знала: её дорога лежит туда. Двери зовут её.
Она положила руку на ручку двери. И… не решалась. Ева вдруг почувствовала себя как-то глупо. И странно. Что она скажет? Ева отступила. Перед ней нечто больше неё. Она обязательно сделает шаг навстречу. Но не сегодня.
…
В один из особенно тёплых дней Ева взяла раскладное кресло и пришла к границе района. Девушка смотрела через поток машин как через реку Стилл. На тот берег. Теперь за потоком машин для неё – мёртвый город. Она пыталась уловить хоть тень беспокойства, внутренним радаром ощутить, где боль, которую она может утешить? Тишина.
Ева стояла и не могла понять: как же так – крохотный треугольный лоскут города