рожать еще одного ребенка, потому что хотела, чтобы Хана получала все наше внимание.
– Не смеши меня! Второй ребенок? Откуда ему появиться? Под лежачий камень вода не течет.
Сэри и правда мерзкая. Она знала, где у мамы слабое место, и с удовольствием била прямо в больную точку.
– Занимайся своими делами, а в наши не лезь. Даже рыба, что бьется об лед, в конце концов понимает, что выглядит жалко.
Кажется, в этой перепалке проиграла не мама. Сэри в ответ недовольно хмыкнула. Получив отпор, она, видимо, решила при любой возможности донимать Хану.
– Как Усик? То есть папа…
– В смысле? – Хана удивленно изогнула брови.
– Небось, опять грызутся с матерью?
– С чего бы? Они что, грызуны?
– Как остроумно! А ведь в прошлый раз даже полиция приезжала!
– И когда же это?
– Да вот совсем недавно!
– Не смешите меня! Может, еще время и дату назовете? Хватит совать нос в наши дела, лучше занимайтесь своим сводничеством.
– Вы посмотрите на эту малявку! Сводничество, говоришь? Это слово уже давно устарело! Сейчас в моде другая профессия – специалист по межличностным отношениям!
Сэри сделала вид, что хочет схватить ее за шиворот. Хане неприятно было признавать, но девушка говорила правду. Родители ссорились так сильно, что иногда доходило до рукоприкладства, из-за чего к ним часто приезжала полиция. Все сказанное – правда, и, наверное, именно поэтому Хана так сильно разозлилась. Но что самое забавное, отец и мать идеально дополняли друг друга, словно их союз был создан на небесах.
Ссоры, как правило, провоцировал папа. По характеру он не домосед, не может подолгу сидеть в четырех стенах, поэтому часто уходил по делам или прогуляться и, бывало, возвращался лишь через несколько дней, чем доводил маму до бешенства. Так как бурю лучше где-то переждать, в такие моменты Хана закрывалась в своей комнате. Обычно начиналось все с того, что мама хватала отца за горло – в прямом и в переносном смысле. Она недаром получила прозвище Толстушка Пак: на фоне худенького отца мама выглядела, мягко говоря, внушительно. Папа не мог ничего противопоставить ее крепкой хватке, мама будто черпала силы из своего тайного источника, расположенного в нижней части огромного живота.
– И кто он?
Голос мамы мощностью в сотню децибел долетел до комнаты Ханы. «Он», не «она» – до боли знакомый репертуар.
Толстушка Пак допрашивала молодого мужа не потому, что стремилась его контролировать. Разумеется, Хана прекрасно знала, что мать любит отца в десять раз больше, чем он ее, и понимала, что он хочет вырваться из ее тисков навстречу новым знакомствам и разгульной жизни. А та в свою очередь до дрожи в коленках боялась отпустить мужа на свободу и страстно желала его любви. Но между ними никогда не стояли другие женщины.
– Мам, ты знаешь… – как-то в очередной раз Хана попробовала дать ей искренний совет по поводу неразделенной любви.
– Твоя