тем прохожим что неторопливо шаркали по набережной или теплоходикам что плыли по Москве-реке, а заодно и стайке воробьев что резво прыгали по лужам, оставшимся от вчерашнего ливня.
Федор вернулся в коморку, сел за компьютер и, не замечая гремевшего вокруг пятничного веселья, накопал в интернете январскую статью о недавних изменениях в трудовом кодексе, до сего дня казавшимися не более чем забавными. Автор статьи полагал что изменения «прикрывали» скандальные поправки в трудовом кодексе, уже пятый год будоражившие всякого добропорядочного работодателя. Уволить неугодного работника с тех пор стало еще сложнее: в некоторых случаях, к примеру если начальник с подчиненным всего лишь не сошлись характерами, размер выходного пособия увеличился с трех до двадцати семи окладов, при том выплачивать его обязали в день увольнения вместе с неотгулянным отпуском. Абсурдность поправок объяснялась неугомонной борьбой с безработицей и самодурством обремененных властью, порочащем отечественное предпринимательство.
На деле новшества лишь породили особый подвид работников – «охотников за сокровищами». Те устраивались на новое место в погоне за солидным кушем и трудились так чтобы их поскорей захотелось уволить. Особым шиком считалось, когда совершеннейший болван чудом устраивался на руководящую должность со сверхъестественным окладом, окружал себя замами и плевал в потолок пока его не разоблачали. Все, как правило, кончалось судами и нередко закон вставал на сторону хитреца. Работодатели, особенно крупнейшие налогоплательщики, ожидаемо возмутились и правительство вскоре пошло им навстречу, анонсировав «Тренинговые Центры Трудового Перевоспитания». Руководителей, пока только столичных, обязали своевременно выявлять особо тяжкие нарушения дисциплины и направлять заявки в новоиспеченную госкомиссию по трудовому перевоспитанию. В недельный срок заявки обрабатывали и, если деяния провинившегося попадали под «расстрельную» статью, его определяли на двухнедельное перевоспитание; если нет – тот продолжал работать как ни в чем ни бывало и его разве что лишали годовой премии или памятной грамоты к юбилею. Тех, кто курс перевоспитания не пройдет позволили увольнять без каких-либо выплат и с позором (по желанию).
Общественность, если верить опросам журналистов, весть приняла неоднозначно. Одним, по большей части пенсионерам, она показалась весьма благоразумной и своевременной; тунеядцам и халтурщикам – бестолковой глупостью и самоуправством, подавляющим основы конституции; лишь добросовестных трудяг она заботила мало: те справедливо полагали что перевоспитание их не коснется (хотя, как известно, добросовестным себя считает всякий трудяга без исключения, и как прозорливые журналисты безошибочно выявляли, кто есть кто, остается загадкой). Мнения хоть и разделились, все они сходились в одном: никто даже близко не представлял, что из себя представляют те самые центры. В статье лишь упоминалось что первый из них развернули на территории приватного подмосковного санатория для бюджетников и первую пока что экспериментальную партию