в квартиру.
Но говорить об этом вслух она не решилась, ведь понимала, что начнется новый виток скандала и они никуда не поедут.
Первые часы в квартире Виктор объяснял Веронике, что можно, а что нельзя трогать и включать, особенно внимательно показывал ей кухню.
– Да знаю я тут всё, вместе же ремонтировали и обставляли. Чего ты мне сейчас-то рассказываешь это? – устав от его нравоучений, сказала Вероника.
– Неужели так сложно послушать? Вместе, говоришь? Я впахивал, пока ты училась, и вкладывал всё сюда. Это вовсе не значит вместе, это мой труд, – тут же вспылил Виктор.
– И мой тоже. Я год уже работаю. И моих родителей тоже, они нас всё это время кормили и денежками помогали. Когда надо было, и технику всю купили, – спокойно ответила Вероника.
Сказав это, она зажмурилась. Ей казалось, что Виктор сейчас ударит ее, настолько перекошенным было его лицо – то ли от ярости, то ли от негодования по поводу услышанного.
– Ах так, да? И твое, и твоих родителей??? – заорал Виктор.– Нет, дорогуша моя, это всё только мое, мое, мое!!!– Виктор орал без остановки.
Вероника смотрела на него и не понимала, что она в этом человеке когда-то нашла. Это же больное, алчное, зацикленное чудовище, нуждающееся в лечении.
Но она молчала, сидела тихо и неподвижно, устремив взгляд в пол, и ждала, когда он закончит орать и успокоится.
Но Виктор не успокаивался. Слова Вероники послужили триггером к его глубинным страхам: он так яростно хотел единолично владеть квартирой, что вся помощь за эти годы казалась ложью.
– Что ты молчишь, а? Говори, поняла меня или нет??? Говори же!!! – он кричал с пеной у рта, а на его лице застыло выражение ужаса.
Вероника продолжала молчать. Она всё поняла: нет никакого семейного гнездышка, есть его квартира, его мебель, его вещи. Она тут явно лишняя, помеха, которую надо устранить, и он это сделает рано или поздно. Так чего же тянуть время? Уже и так потрачено шесть лет, шесть долгих лет юности на этого бездушного, маниакально больного, зацикленного человека.
Вероника встала в полный рост, подняла гордо голову, посмотрела ему прямо в глаза и твердо ответила:
– Это твое только по закону, так как мы не женаты, и всё записано на тебя. А по совести это и мое тоже. Столько лет мы жили вместе у моих родителей, они помогали, я помогала, а теперь ты всё забыл.
Вероника почувствовала удар по голове и то, как тело, как тряпочка, полетело куда-то к стене. Снова удар –уже спиной об стену, и падение на пол. Были шок, растерянность, обида, боль сначала даже не ощущалась. Виктор подбежал к ней, попытался поднять. Видимо, остатки разума или совести все-таки в нем сохранились, и он понимал, что так поступать бесчеловечно и уголовно наказуемо. Вероника толкнула его, встала сама, шатаясь и хватаясь рукой за стену.
– Не трогай стену, ты ее пачкаешь! Кровь потом не отмою, – завопил Виктор.
Вероника посмотрела на кровавый след на стене, который оставался от ее руки, потом на свою руку и тут только поняла, что голова у нее разбита, кровь на руке оттуда.
Она