степи. Постепенно гул со станции и одинокие огни Джаныбека стали удаляться, а небо нехотя прояснялось с востока от приходящего на смену ночи утреннего рассвета. Пронизывающий до мозга костей ветерок, от которого в голой степи невозможно было чем-либо укрыться, обжигал обнаженные щеки и нос. Усиливающийся перед восходом солнца и без того невыносимый мороз проникал даже под накинутые поверх одежды старенькие кожухи. Для того чтобы как-то согреться, невольно возникало желание идти пешком.
– Ну что, Маруся… Я, наверное, немного пешком пройдусь, а то что-то зябко стало, – сказала Надежда, на ходу спрыгивая с саней.
– Я тоже озябла. На таком транспорте пока доедешь, сто раз замерзнешь, – возмущенно сказала Маруся, потирая жесткой шерстяной рукавицей замерзающие щеки и нос. – Доживем ли мы до того времени, когда на лошадях ездить будем, или нет?! – негодовала она, нехотя скидывая с себя старый, истрепанный временем тулуп. Сойдя с ползущих саней, Мария бочком, легкой припрыжкой стала передвигаться по накатанному снежному насту.
– Всех лошадей сейчас на фронт забирают, они там нужнее. Я давеча через сводку Совинформбюро слышала, что дела на фронте уже лучше, чем в сорок первом или сорок втором. Наши-то разбили немцев под Сталинградом, – размахивая руками и поддерживая начатый разговор, продолжила Надя.
– Да! Я тоже слышала. Дала Красная армия прикурить этой фашистской нечисти. Только и наших солдатиков, наверное, полегло немало…
– Когда уже этих фашистов с нашей земли выгонят?
– Ничего, выгонят…
– Ведь полтора года, как война идет, а столько людей уже погибло! А сколько покалечено?.. Мама говорит: раненых солдат постоянно в наш госпиталь с фронта привозят. Видела, военные эшелоны день и ночь по железной дороге едут?
– Других составов, кроме цистерн и военных с техникой, сейчас мало передвигается. Но, думаю, еще немного, и наши этого Гитлера-гада все равно одолеют. Ты видела на карте, какая Германия?
– Да…
– А какой наш Советский Союз?! Нет… наша страна все равно и больше, и армия наша сильнее. Нас победить никому не возможно, как бы тяжело ни было советским солдатикам на фронте. От Москвы и Сталинграда этих гадов отбросили, значит, и дальше на запад погоним.
– А вот от нашего Матвея как началась война, так до сих пор ни одного письма и не было.
– Я Мотьку вашего помню… Его ведь еще до войны в армию призвали? Так?
– Да, в тридцать девятом. Служить он начал в Ленинградской области, а потом его в Эстонию отправили. Мотька нам фотографию в письме присылал, на ней он в военной форме и в буденовке – такой взрослый стал. Как я по братику соскучилась! Что с ним случилось и где он сейчас? – с грустью в глазах вздохнула Надежда. – Мама несколько раз в военкомат ходила, но ей там только извещение и дали, что он пропал без вести, вот и все… А я все равно не верю!
– Главное, чтобы жив и здоров