чеченских боевиков. Полевой командир по прозвищу Араб – хмурый кавказец с седыми прядками в черной бороде – привычно устроился на траве меж двух высоких деревьев.
Под одобрительные выкрики и злые усмешки спецназовцев подвели к самому краю поляны.
– Ого! Высоковато здесь, – проворчал Толик, глянув вниз.
За поляной открывался вид на глубокое ущелье. На дне тонкой змейкой блестела река, дальше темнел склон соседней гряды.
– Так даже лучше, – буркнул Кармазин. – Мучиться не придется.
– Это точно. Получим по паре пуль и…
Договорить он не успел. Всех троих заставили повернуться к боевикам. Банда была в сборе.
– Человек пятьдесят, – оценил капитан.
– Не меньше, – согласился Толик. И добавил, приметив вооруженных бандитов, вышедших вперед: – А вот и расстрельная команда.
Стас покосился на Павлова. На том не было лица – бледные губы подрагивали, испуганный взгляд метался по сторонам. Метался до тех пор, пока не уперся в того отвратительного типа с рыжей бородкой, что живо распоряжался у лачуги. Похоже, и здесь – у места предстоящей казни – роль «дирижера» принадлежала ему.
Этот урод беспрестанно поправлял на плече американскую винтовку и, вышагивая перед пленниками, ехидно посмеивался. Пройдя мимо юного лейтенанта, он остановился напротив капитана.
– Тебя мы убьем последним, – сказал он с неприятным акцентом.
– Отчего такая щедрость? – ухмыльнулся в ответ Кармазин.
– Ты же был главным у неверных?! Вот и посмотришь, как твои люди испускают дух.
– Не надейся на спектакль – мы все умрем достойно.
Громко засмеявшись, рыжебородый обернулся к единоверцам и крикнул:
– Героя из себя строит! Сейчас посмотрим на смерть героя.
Чеченский язык Станислав хорошо понимал – сказывались годы, проведенные в здешних местах.
– Знаешь, придурок, что я тебе скажу? – немного наклонившись к боевику, сказал он.
– Ну? – сверкнули любопытством черные глазки.
– Сними с плеча эту американскую хрень и отстрели себе яйца, чтоб такие уроды больше на свет не появлялись.
Моджахед позеленел от ярости и, выхватив из ножен кинжал, вознамерился разобраться с обидчиком.
– Джохар! – послышался повелительный окрик Араба.
Распорядитель остановился, что-то промямлил сквозь зубы и направился к братьям по оружию.
Стоявший рядом Толик беззвучно ржал.
– Умеешь ты, Стас, теплое словцо сказать. Особливо при расставании.
Теперь от усмешки не смог удержаться даже юный Павлов. Усмешка хоть и вышла вымученной, да, видно, подействовало поведение старших товарищей – губы уж не подрагивали, взгляд стал осознанным.
Все было готово для начала казни.
По команде рыжебородого расстрельная команда подняла автоматы. Послышался дружный лязг затворов.
Все ждали команды полевого командира.
Араб на миг задумался, что-то припоминая. Затем привстал