Пасху, королевские именины…
Морис сжал обветренные губы так сильно, что выступила капелька крови.
– Благодарю тебя, Эжен. Ты весьма щедр. – Наконец глухо проронил он. – Я сам позабочусь о себе. Сегодня ещё до полудня я покину особняк. Но вначале я хочу навестить могилу отца. Это все о чем я прошу.
– О, Морис! Куда ты пойдёшь? Держу пари, что обитель самое подходящее место. Поверь, брат мой, помогать страждущим святой долг каждого слуги Христова. Не лишай меня радости устроить твою судьбу наилучшим образом.
Но Морис молча направился к двери. У него совсем не осталось сил спорить, слова Эжена окончательно добили его.
Семейный склеп де Ментенонов находился позади особняка, в дальней части платановой рощи, укрытый густой зеленью кустов жимолости.
Скиталец вошёл внутрь, прохладная сырость окутала его, вызывая озноб. Он несколько минут постоял возле надгробий отца и матери, сложив руки и склонив голову. Затем отыскал плиту, на которой было высечено его имя, и криво усмехнулся. Морис опустился на колени, положил ладонь на плиту и вдруг зарыдал так сильно, словно вся горечь его сердца хлынула вместе со слезами, обжигающими глаза. Он сам не знал, сколько просидел, скорчившись возле последнего приюта родных. И очнулся, только заслышав мерный шорох метлы снаружи.
– Колен! – Окликнул он садовника.
– Меня зовут Пьер, сеньор. – Поклонился слуга. – Колен помер, он же был совсем старик.
Мда, стало быть, прислуга в особняке новая и никто кроме узнавшего его лакея не подтвердит его личность. А лакей Огюстен за пару монет скажет все что угодно тому, кто заплатил. На сегодня скитальцу заплатить нечем, стало быть, Эжен вновь будет в выигрыше.
Морис торопливо вернулся в дом, пройдя по боковой лестнице, не желая встречаться с братом. Но заслышав его голос, от чего-то снял башмаки и крадучись прошёл к кабинету, замерев у двери. Он и сам не понял, почему он, дворянин решился подслушивать. Но ничего не мог с собой поделать. Может быть, он надеялся, что брат сожалеет о своём решении и готов признать родственника?
– Боже правый, дорогой Эжен, воображаю, сколько вы пережили! – Произнесла маркиза Шарлотта.
– Да милая. Вообрази только, этот недоумок собрался здесь жить!
– Вот ещё!
Я не желаю терпеть в доме посторонних! Ты же сам сомневаешься, что это твой погибший братец. Возможно это и впрямь авантюрист, который охотиться за чужими деньгами.
– Да уж, не моя вина, что папаша оставил мне все наследство. Скажу тебе откровенно, это был его самый умный поступок за всю жизнь. Вечно он носился с Морисом, словно младший сын умнее и лучше меня. Знаешь дорогая, скакать как обезьяна по реям на судне много ума не надо. Попробовал бы он управлять поместьем! Ну, в итоге, все вышло так, как и должно быть. Деньги, угодья и деревни принадлежат тому, кто по-настоящему этого достоин. – И спохватившись, что косвенно признает Мориса