Она пожала плечами. – Найдите его, если вам так это нужно. Конечно, если он еще жив.
Уже в коридоре она спросила:
– Почему Мария Бестужева сама не приехала ко мне, а наняла вас – сыщика?
Крымов покачал головой:
– Она пропала. Вернее, ее похитили. Вчера утром.
– Похитили?! Боже мой. – Галина даже закрыла ладонью рот.
– Простите, не стоило вам этого говорить. С другой стороны, может быть, и стоило. Просто будьте осторожны, Галина Вениаминовна. Это все. Еще раз простите за беспокойство и прощайте.
Выйдя в интернет, Крымов узнал, что Эрнест Эрнестович Крэмм жив. А вскоре узнал и где живет семидесятипятилетний пенсионер, доктор исторических наук.
4
– Эрнест Эрнестович? – спросил Крымов у отворившего дверь старика в домашнем халате. – Господин Крэмм?
Их разделяла цепочка в проеме двери. Хозяин дома с подозрением выглядывал из своей норы.
– Он самый, – ответил он. – А вы Суздальцев Петр Андреевич? Следователь? Дайте документ, пожалуйста.
Важно проглядев очередную крымовскую липу, Крэмм еще раз посмотрел в глаза гостю:
– Я вам верю. – Цепочка была снята. – Вот как судьба распорядилась с моим другом-недругом Веней Малышевым. Ужас, ужас… Проходите, Петр Андреевич, милости прошу.
Гостиная Эрнеста Эрнестовича была завалена книгами и папками.
– Да у вас тут целая библиотека, – заметил гость.
– Вы еще кабинета моего не видели, – не оборачиваясь, откликнулся хозяин квартиры.
На большом раскладном столе, распухшем от книг и папок, примостился ноутбук. «Продвинутый профессор, – с улыбкой решил Крымов. – С ним держи ухо востро».
– Что вы хотите узнать о моем друге-недруге? – когда они сели в кресла друг против друга, спросил хозяин дома.
– Почему друг – понимаю, – улыбнулся Крымов. – А почему недруг?
– Спорили много, ругались много, не уступали друг другу. Впрочем, конечно, Веня никогда мне недругом-то не был. Просто однажды перестали общаться, и все. Непонимание пересилило, перебороло давнюю дружбу. Так бывает, господин Суздальцев.
– Вот о непонимании мне и хотелось бы с вами поговорить, – убежденно сказал гость. – Как говорил Толстой: все семьи счастливы одинаково, а несчастливы по-разному. Это можно сказать и о друзьях. Разве не так, Эрнест Эрнестович?
– Вы – мудрый человек, – усмехнулся старик. – Не по годам, я бы так сказал, – уже насмешливым тоном добавил он.
Как-то сразу их разговор принял вяло-научный оборот и неожиданно затянулся: Крэмм говорил о разных с Малышевым точках зрения на исторические факты и теории, Крымов, пытавшийся поначалу вникнуть в суть дела, на втором часу слушал и грустил. Ему это было неинтересно. Затем Крэмм сказал, что Малышев никого не пускал дальше порога своей настоящей частной жизни, даже родных. Это было куда лучше, и гость оживился. Его наводящие вопросы то и дело подталкивали старика к новым ответам.
И наконец он услышал то, ради чего пришел