был своеобразным: вратари играли без масок, игроки без шлемов; кого-нибудь во время матча уносили с поля с разбитой головой. Приходя после игр домой, я долго потом отогревал ноги в горячей воде.
Каждой весной пространство возле билетных касс, располагавшихся у входа на стадион сразу за Ждановским мостом, являлось для мальчишек соседних кварталов источником дохода. Дело в том, что, когда снег таял, на свет появлялись пятаки, десятикопеечные и трёхкопеечные монеты, утерянные в давке у касс. Важно было лишь не пропустить тот счастливый момент, когда верхний слой снега под воздействием солнца таял и изо льда можно было наковырять копеек двадцать-тридцать на пару порций мороженого.
Центром притяжения молодежи был каток, заливаемый зимой вокруг стадиона. В будние дни, ровно в 17.00, включались яркие прожектора; специальные машины обдавали лёд струями воды, которые замерзали на глазах, оставляя неровные полосы; включалась громкая музыка и ледовая арена оживала. Популярные песни «Чёрный кот», «А снег идёт», «Старый клён» и другие, разносившиеся из мощных динамиков по всей округе, служили сигналом и влекли народ на каток. К 17.30 каток уже полон. Молодые девушки и парни, взрослые люди и всюду и всем мешающаяся детвора выписывали круги вокруг стадиона и катались «по часовой стрелке». Некоторые, как бы из лихости и нахальства, пытались двигаться наперекор общему потоку, но у них получалось так же, как и у автомобиля, двигающегося по встречной полосе, – с непременным столкновением. Нарушителей на катках не любили и быстро общими усилиями призывали к порядку. Всё-таки дисциплинированное время было….
Чтобы не платить 10 коп. за пользование раздевалкой, детвора облачалась в спортивную амуницию дома, надевала на лезвия коньков специальные чехлы, и топала через Ждановскую набережную прямо в коньках – попробуй ныне перейти эту улицу даже без коньков. Пахнущие духами девушки на фигурных коньках и плечистые юноши на «серьёзных» беговых коньках с длиннющими лезвиями школьникам казались представителями взрослого, счастливого племени, в жизни которого существовали одни лишь праздники.
Была у школьников и ещё одна забава, весьма рискованная. Дело в том, что Ждановский мост, ведущий к стадиону, был тогда деревянным, и среди мальчишек считалось верхом отваги пролезть под его деревянными толстыми и скользкими балками. Пролезая в первый раз, я дошёл до середины, взглянул в быстрые воды Ждановки и испугался. Укрепило меня только то, что возвращаться было ещё неудобнее, чем лезть вперёд, поскольку развернуться на узкой балке не представлялось возможным. Мой приятель, ползущий по соседней балке, уронил фуражку в воду – она, покружив немного в водовороте, затонула, указав нам возможную нашу участь.
Западная часть Петровского парка
Другая часть Петровского парка (западнее стадиона) вплоть до середины 1960-х гг. оставалась необустроенной и несколько диковатой. Думаю, почти такой же, как это описано в 1920-х у Алексея Толстого в рассказе «Как ни в чем не бывало»: «По левому берегу Ждановки