вызревал. Крестьяне могли сделать передышку. Конец июля, начало августа. Затем, чтоб собраться с силами и убрать урожай, запастись на зиму. Дорога медленно плыла под неторопливыми шагами женщин. Любопытными глазами я всматривался в окружающий мир, такой удивительный и огромный, насыщенный неумолкаемым пением птиц и стрекотанием кузнечиков. Криками снующих ласточек и синим-синим небом. День обещал быть жарким. За прохладой села дорога свернула в поле. Тут бабушка сняла тапочки и дальше шла босиком. Женщины последовали ее примеру, приговаривая, что до базара так дойдут, а на базар наденут обувь. Медленно шли полевой дорогой через пространство в сторону синеющей извилистой линии горизонта. Солнце еще не поднялось к своему жаркому блеску, и идти было легко и приятно, хоть под ногами был мягкий песок. На Смолянке, по дороге на базар, нам встретилась девочка-подросток Катя. Смолянка, такое название эта местность приобрела из незапамятных времен, когда на месте старого русла реки Лыбедь, ныне поросшей сочной травой простор, текла полноводная речка, по которой плавали лодки рыбаков. На берегу этой реки тут был рыбацкий поселок, и место где конопатились и смолились рыбацкие суденышки. И называлась эта местность Смолянка. Ныне это было хорошее место для выпаса коров. Сюда на Смолянку Катя и выгнала Шпитьковское стадо. Она подбежала к нам и подбодрила приветствием. Всего за два километра от Шпитек, Катя рано выгнала стадо коров. Бабушка, отыскав нашу Зорьку, посмотрела в ее сторону. Зорька перестала пастись подняла свою морду и приветливо мычала бабушке. Евгения Лаврентьевна скомандовала своему отрядику:
– Пошли, пошли быстрее, а то еще за нами пойдет? – Быстро распрощавшись с Катей, мы двинулись дальше. Было приятно встретить соплеменницу так «далеко» от дома и ей нас повидать тоже. Через поле прошли, когда солнце ощутимо грело в спины. Но первые деревья у обочины шоссе укрыли ходоков тенью, и идти стало легче. Бабушки решили передохнуть и уселись под деревом на траву, за одно и обулись. Бузовая, с ее базаром, была через шоссе. Достаточно пройти еще метров двести. Шум торгующей толпы, хрюканье, мычание и рычание животных, сливалось в отдаленном гомоне уже близкого базара… На базаре тетя Маня из Лычанки купила поросенка. И он забился в мешке дикими воплями. С этим поросенком, без конца кричащим в мешке, мы ходили по базару, привлекая всеобщее внимание. Торговали здесь всем, лошадьми, коровами, щенками, кухонной утварью, обувью, одеждой, кормом для животных, семенами и так далее… Я не мог понять, что ищет моя бабушка. Но, когда тетя Маня из Лычанки подошла к женщине, держащей в руках детскую школьную форму, стала торговаться, я все понял. Бабушка заставила меня надеть китель. Все сразу одобрительно закивали головами, и форма стала моей за десять рублей. Поросенок в мешке, то затихал, то снова неистово орал на весь базар. И только тогда, когда тетя Маня из Лычанки осталась с односельчанином, торговавшим фуражом, мы избавились от поросячьего пронзительного визга. Она уехала на телеге с односельчанином. А мы пришли тем