родственников её воспитывал, но спился, пока она числилась пропавшей.
– Вот и отлично тогда. Так ты сделаешь? С помощью тётки своей? Скажи, мы помочь хотим, снять её историю, тогда девчонку точно кто-нибудь приютит, найдётся какой-нибудь филантроп и о ней позаботится. И тебе это нужно для карьеры. Ради племянника-то тётка же не откажется помочь? А я займусь оборудованием, аренду оформлю. Ну и вообще сборами.
– Ну, не знаю. Тётку на такое уговорить непросто. Она меня не очень любит. И ещё оформить бумаги надо. Это время, деньги…
Глеб достал из салфетницы салфетку и чиркнул на ней несколько цифр. Придвинул Косте.
– Столько хватит?
Тот сразу же расплылся в довольной улыбке.
– Хватит. И в титры меня добавишь!
– Идёт.
– А кто ещё с нами?
– Никто. Зачем нам ещё кто-то?
– Да нет, сами мы с ней не справимся. Девушка какая-нибудь нужна. Не, ну ты правда не понимаешь. К примеру, кормить если что, ты её будешь? С ложечки? Или кормить ладно, захочет – сама поест. А мыть? Переодевать? В туалет водить?
– Это всё надо делать? – Изумился Глеб.
– Ну, не точно. Но она же не в себе. Случись что – я точно делать этого не буду.
– Да я тоже как-то не готов. – Признался Глеб.
– Ну так значит бери… Ну, позови кого-нибудь из девчонок.
Глеб задумался.
– Кристину разве что.
Костя прикинул.
– Ну да, подойдёт. Она хоть и глупая, но добрая. Заранее только не говори, для чего зовёшь, а то даже ей хватит мозгов отказаться.
– Чего я, дурак, что ли. Скажу – как помощницу зову, фильм снимать. Она же тоже на режиссёрском училась. В титры даже можем вписать, мне не жалко.
– Отлично! – Костя скомкал салфетку с цифрами и бросил к остальному мусору. – Деньги переводи и готовься. Думаю, дня три – и потеряшку нашу отпустят… Ну, удачи.
– Удачи. – Тихо ответил Глеб.
Костя ушёл, Глеб снова покосился на своё отражение в окне – и резко отвернулся. Человек был старый и мерзкий, и у него было слишком знакомое лицо.
И главное – горящие каким-то безумным азартом глаза.
2.
Неделю спустя Глеб в своей машине сидел напротив здания психоневрологического диспансера номер пятьсот два. Здание было старое, располагалось далеко за сплошным забором, в парке, заросшем тополями и акациями. Странно, но Глебу казалось, там, в саду, довольно неплохо. Сидишь себе на лавочке, слушаешь, как птички поют – и ни тревог тебе, ни забот. Деньги зарабатывать не нужно, думать, на что поесть и где найти крышу над головой, тоже. Всех волнений – чтобы на обед дали суп, который любишь, а не, например, с фасолью.
И таблеточки ещё. Выпил – и не вспоминаешь, что тебя бросили, потому как лучше жить в Италии в шикарном доме отца, чем с тобой в съёмной однушке.
Обида снова затопила с головой. Как она могла! Глеб верил, что Софья любила его, именно его, а не всю эту бесполезную роскошь. Что человеческая близость важнее бассейна и брендовых шмоток. А она предала! Выбрала переезд. И папаша этот её, наглый жирный боров, даже всерьёз его не принял.