и граждан, и элиты… Родилась та, что однажды будет названа плутократией»[18].
Однако в Эпоху Империи «движение в противоположном направлении» было кратковременным. Уже Ювенал сетовал на наплыв в Рим чужеземцев. Греки и выходцы с востока в большом количестве несли с собой «остатки класса I. Латинская и италийская кровь вымывалась»[19]. Государственный строй эпохи Республики определяло «стремление римлян сохранить свободу и независимость, которое поддерживалось посредством политического формализма, позволившего избегать опасности анархии. Именно так и было до конца Республики. Тогда исчезла склонность к политическому формализму (прежде всего потому, что римляне замещались людьми иных национальностей), стремление к свободе и независимости также ослабло, и они приняли деспотизм Империи как наименьшее зло»[20].
Данте, как мы помним, возносил до небес империю Августа как самый совершенной строй, а эта империя, как и всякая другая, была лишь «наименьшим злом», ступенью на пути к вырождению. И вовсе не она была выражением «римского начала».
Данте пел дифирамбы монархии не от хорошей жизни, его удручала политическая раздробленность Италии его времени, а его подлинные политические предпочтения были совсем иными.
Да, он засунул в пасти Люцифера вместе с Иудой Брута и Кассия, приравняв тем самым Цезаря к Христу, но наибольшее восхищение у него вызывал до конца сражавшийся против Цезаря Марк Катон, который, «дабы возжечь в мире любовь к свободе и показать, как много она значит, предпочел уйти свободным из жизни, чем оставаться в ней без свободы»[21].
Не захотел Катон жить при «совершенной монархии», значит, не такая уж она была «совершенная». И Данте вознес его на такую высоту, что поставил его у врат Чистилища на ту же роль, какую Пётр выполняет у врат Рая. А поэта Лукана, автора антицезарианской поэмы «Фарсалия», Данте поместил в Лимб, вместе с другим Брутом, консулом первого года Республики, установленной после изгнания из Рима этрусских царей.
Сколько гимнов пропето режиму единоличной власти в разных странах, в частности и в особенности у нас! Шульгин вот тоже радовался, что большевики её возрождают. А вот римляне почти полтысячелетия прекрасно обходились без неё, наоборот, прилагали все усилия к тому, чтобы такая власть не возникла. За это время Рим отразил нашествие галлов, победил Пирра, объединил под своей властью Италию, выдержал тяжелейшую войну с Ганнибалом, завоевал Испанию, Иллирию и Грецию, распространил своё влияние на Северную Африку и Малую Азию, а во главе государства неизменно стояли два консула, которые избирались каждый год.
Данте объяснял эти победы богоизбранностью римского народа. При этом он «не делал разницы между империей и республикой и, не задумываясь, наделял время Августа и Тиберия гражданскими доблестями, о которых читал у Тита Ливия и у Цицерона». Он называл римлян «святым народом», и его ничуть не смущало, что римский народ, который