уж оно безнадежное, это яркое словцо. Через десять лет талант описывать несуществующую картинку привел меня на радио. Я стал корреспондентом молодежной радиостанция «Факел». Надо ли говорить о том, что нашу радиостанцию все называли «Какел»? Даже сам главный редактор радио Алим Абдрашитов, красавец и умница.
Ну а если не ерничать? Написать современный роман без сюжета. Кусочки не более тридцати – сорока строк про то, как приходит желание написать легкое, а не трудное. Так я взялся, и, кажется, давно уже – в прошлом веке, писать ответ на вопрос внучки. Создал же поэт Левитанский «Письма Катерине, или Прогулки с Фаустом». Неужели не помните? «Катя, Катя, Катерина, в сердце, в памяти, в душе нарисована картина, не сотрешь ее уже…» Не сотрешь. Привыкайте, цитат будет много. Нынешний предмет авторских усилий – поиск закономерностей и случайностей в биографии начинающего писателя… Ишь! Как завернул – закономерностей… Аж самому понравилось. Кому они сейчас нужны, закономерности? Писателей исключили из государственного реестра современных профессий. Кто сказал – кто сказал… Юрий Михайлович Поляков сказал. Классик при жизни. Только что двенадцать томов своей прозы выпустил в модном и богатом издательстве. Поляков один из немногих современных писателей, кто зарабатывает на жизнь гонорарами за книги. И за постановку пьес в театрах.
…Все, написанное выше, и есть пример метода калейдоскопа. Картинка быстро меняется, но цветные камешки цепляются друг за друга и образуют новую картинку. Достаточно случайные ассоциации, невидимые параллели. Внимательный читатель заметит, как автор ловко, – или неловко, – строит мостки между эпизодами. Иногда ходит по кругу, неизменно возвращаясь к какому-то своему, внутреннему, сюжету. Попутно лишь замечу, что большинство цитат привожу по памяти, хотя и беру в кавычки. Такова часть моего творческого метода, изобретенного еще в студенческие годы. Мы еще не раз вернемся к нему. Почему бы и мне не написать писем своей Катерине? И совершенно не важно, как ее зовут. Любой художник имеет право на вымысел. Тяжелее вопроса «Как стать писателем?» только вопрос про первую любовь: «Вы же любили друг друга. Почему вы расстались?» Что бы ни ответил – все неправда. Люди первую любовь теряют безвозвратно. И я ее потерял. Но помнят свою первую любовь почему-то все. И каждый горько печалится. Как будто он лишился… руки! Или, что не менее драматично, ноги. И прыгает теперь на костылях. Как несуразный и глуповатый Грушницкий в сериале про Печорина. Смотрел недавно. Про роман Лермонтова разговор отдельный. «Задохнешься – Господи! Не сказали главного. А уже прощальное нужно пить вино…» Из ранних поэтических упражнений автора. Вообще-то я принципиально против самоцитирования в исповедальной прозе. Прощальное вино, заздравное… Поменьше бы алкогольной тематики в сумеречных блужданиях по лабиринтам памяти. Тема пьянства советских писателей стала навязчивой в мемуарах последних десятилетий. Пить-то, конечно, пили. И Белла запрокидывала головку и напрягала свое соловьиное