и „правление большинства“, причем каждое из этих понятий определяется через его связи с другими»[22]. Враг, против которого мобилизуется популистская идеология, – это правление, задаваемое электоральной цикличностью, поскольку выборами продвигаются партийные элиты, а не «воля народа». Конечно, популизм получил разные оценки в Европе, Латинской Америке и США, где язык популизма иногда отождествляется с верой в то, что «правление обычных людей» синонимично добродетели и отсутствию коррупции, как и с выражением более активного политического участия, способного ограничить власть элит, а потому сделать общество более, а не менее демократичным[23]. Я признаю эту специфику разных контекстов, но все-таки считаю популизм искажением демократии. В случае популизма выступления против политического истеблишмента происходят ради превращения мнения части народа (пусть и подавляющего большинства) в источник легитимности, последствием чего может стать искоренение инакомыслия и угроза плюрализму. Подъем популизма ведет к формированию основанного на нетерпимости утверждения «мы, народ», противопоставляемого меньшинствам в пределах этого народа и, неизбежно, партийному плюрализму и самой политической конкуренции. Подлинной мишенью в таком случае оказывается конституционная представительная демократия.
Что касается системы, основанной на плебисците зрителей, ее искажающее воздействие еще более серьезно, поскольку хотя она и не ставит под вопрос диархическую структуру представительной демократии, зато оспаривает саму идею гражданства как выражения политической автономии. И если исторически политическую автономию можно было приспособить к косвенному участию посредством представительства (этого результата современная демократия добилась, поставив во главу угла всеобщее и равное избирательное право), демократию трудно примирить с таким взглядом на политику, который из состояния «подчиненности» и наблюдения за действиями лидеров делает норму или саму фигуру «Народа». Когда ротация и лотерея больше не являются демократическими процедурами, «остается намного меньше причин обесценивать или игнорировать фигуру гражданина-как-подчиненного»[24]. Плебисцитарная демократия как демократия образов превращает данность в норму; она соглашается с подчинением граждан правящей креативности лидеров и медиаэкспертов, когда настаивает на том, что главная деятельность граждан должна быть визуальной и пассивной, а не ориентированной на обсуждение и участие. Можно считать, что такой взгляд на демократию доказывает от противного то, что защита диархии демократии проходит сегодня через освобождение процедурализма от пут шумпетерианства[25].
Проблемы, с которыми может столкнуться конституционная и представительная демократия, весьма значительны, и публичная сфера формирования мнений – вот область, на которую мы должны обратить